Три женщины - страница 3

Моя мать боялась не мужчин. Она боялась бедности. Она рассказала мне однажды другую историю, и, хотя я не могу вспомнить точные обстоятельства этого разговора, помнится, она не предлагала мне сесть. Не было элегантных закусок и розового вина. Скорее так: на кухонном столе лежала пачка сигарет, окно было открыто, собака терлась о мои колени, часто моргая от сигаретного дыма. А мама надраивала салфеткой стеклянный стол.

Это был рассказ о жестоком мужчине, с которым она встречалась до знакомства с моим отцом. Мама употребила достаточно слов, которые меня интриговали и пугали одновременно. И «жестокость» было одним из них.

Мама выросла в очень бедной семье. Она писала в горшок, а потом протирала мочой веснушки, потому что считалось, что это ослабляет пигментацию. Вся семья – мама, две ее сестры и их родители – жили в одной комнате. Потолок в доме протекал, и вода часто капала маме на лицо, когда она спала. Она почти два года провела в санатории, борясь с туберкулезом. Ее никто не навещал, потому что никто из семьи не мог позволить себе такую дальнюю поездку. Ее отец работал на виноградниках и был алкоголиком. Младший брат умер в младенчестве, ему еще и года не было.

Со временем мама перебралась в город, но накануне ее отъезда, в феврале, заболела ее мать. Рак желудка. Ее положили в местную больницу, откуда она уже не вышла.

Как-то вечером повалил снег. Брусчатка стала очень скользкой. Мама была с тем жестоким человеком, когда ей сообщили, что ее мать умирает и может не дожить до утра. Жестокий мужчина повез маму в больницу через сильную метель. В машине они серьезно поссорились. В детали мама не вдавалась, но сказала, что в конце концов он попросту вышвырнул ее из машины – в темноту ночи, в пургу. Она смотрела, как исчезают огни автомобиля. Других машин на обледенелой дороге не было. Мама не успела – когда ее мать скончалась, ее не было рядом.

Я и сейчас не знаю, что мама имела в виду под словом «жестокость». Не знаю, избивал или насиловал ее тот мужчина. Я всегда полагала, что в ее мире жестокость подразумевала какую-то сексуальную угрозу. В самых мрачных своих фантазиях я представляла, как он заставлял ее заниматься сексом в ту ночь, когда умирала ее мать. Я представляла, как он сжимал и кусал ее. И все же мама оставалась с ним – это был страх перед бедностью, а не перед этим жестоким мужчиной. Она не могла вызвать такси и поехать в больницу. У нее не было ни сил, ни средств.

Примерно через год после смерти моего отца, когда мы научились проживать день без слез по нему, мама попросила научить ее пользоваться интернетом. Она никогда в жизни не пользовалась компьютером. Набор одного предложения занял у нее несколько мучительных минут.

В конце дня, проведенного перед экраном, я сказала ей, чтобы она просто объяснила мне, что ей нужно. Мы обе были измучены.

– Я не могу, – ответила мама. – Я должна сделать это сама.

– Что?

Я знала о ней все. Я видела все ее счета, письма, даже ту записку, написанную от руки, которую я должна была бы обнаружить в случае ее неожиданной смерти.

– Я хочу разузнать об одном человеке, – тихо сказала она. – О мужчине, с которым я была до твоего отца.

Я была поражена, причем неприятно. Мне хотелось, чтобы мама навсегда осталась вдовой моего отца. Я хотела, чтобы отношения родителей сохранялись незыблемыми даже после смерти, даже ценой маминого счастья. Я не хотела ничего знать о желаниях моей матери.