Триаркс. Тень Сенрит - страница 8

Сереброволосый мужчина сидел за рабочим столом и перебирал какие-то бумаги. Казалось, он даже не заметил моего появления. Желая как можно скорее покончить с перевязкой и лечь спать, я, не дожидаясь приказа, сделала шаг к мужчине и начала раздеваться. Отложив бумаги в сторону, он, сложив руки в замок на столешнице, стал молча наблюдать за моими заторможенными движениями. Сегодня руки почему-то плохо слушались меня: пальцы била мелкая дрожь и я никак не могла расстегнуть пуговицы. От усердия или чего-то другого, моё тело покрыла испарина, и начал волнами накатывать жар. Мокрая, прилипшая к телу одежда стягивала и душила… душно, неимоверно душно! Наконец, справившись с пуговицами, я скинула на пол блузку и, вытянув руки по швам, замерла.

Медленно мазнув меня взглядом, мужчина поднялся со своего места. Направляясь ко мне, он провёл ладонью по столешнице, по ходу движения подцепив пальцами ножницы. Остановился напротив меня. Тихий звук прорезаемой ткани.

С моих губ невольно сорвался выдох облегчения, когда стягивающие моё тело путы бинтов ослабли, позволяя дышать полной грудью. Обнажённой, разгорячённой кожи коснулась прохлада вечера… Как же приятно…

Подняв руку, сереброволосый мужчина привычным движением прикоснулся к моему родимому пятну. Я так и не поняла, с чем это было связанно – возможно я была слишком измотана дорогой и сыростью, а возможно, просто пришло время – но я, впервые за всё время нашего с ним «знакомства», вздрогнула. По моему телу прокатилась волна леденящего жара, а следом, ударной волной, мой разум накрыло осколками воспоминаний. Образы врезались в мой мозг острыми гранями, безжалостно кромсая и вспарывая его. Возможно, я даже кричала, билась в агонии, я не знаю: последнее, что я увидела, была тьма – её разинутый в крике беззубый рот, что поглотил меня всю, без остатка.

Так же первым, что я увидела, была всё та же тьма. Часами, а может и днями, годами, я бродила среди её чёрных песков… Я была слепа и тьма казалась мне убежищем, таким мягким и тёплым, что можно было завернуться в неё как в кокон и со временем раствориться, стать её частью… Спустя какое-то время я начала различат оттенки тьмы: ленты едва заметных полутонов разрезали пространство бесчисленным множеством отголосков чужих страхов, потерянных надежд и оборванных путей. Каждая нить – это русло, по которому истекает в наш мир тьма, та самая, что каждый из нас взращивает в себе, расширяя ручей до озера или бескрайнего моря. Жизнь и смерть, свет и тьма, добро и зло – это всё полутона, не больше, ни меньше… Ступая по нитям чужих жизней, я скользила рассеянным взглядом по узорам их судеб, сотканных из ошибок и, сгоревших в огне разочарования, стремлений. Встревоженные моими шагами песочные картины разлетались прахом, покрывая мои босые ноги всеми оттенками чёрного… Неожиданно тьма всколыхнулась и, подобно разбуженной донной рыбе, задвигалась, поднимая своё необъятное тело со дна истлевшего мира. Меня словно подбросило вверх и я начала падать, инстинктивно пытаясь ухватиться руками за окутывающую меня толщу водной бездны. Я летела сквозь пустоту, а вокруг меня, словно круги на воде, расходились нити моих жизней. Неловко развернувшись, я попыталась дотянуться до одной из них:

«Прошу! Только одно воспоминание! Верни мне хоть что-то!» – беззвучно кричала я, широко раскрывая рот, тот самый, в который совсем недавно провалилась, теряя сознание.