– Я этот немой вопрос прочитала в ваших глазах, как только вышла в торговый зал. Поверьте я часто отвечаю на него, разными способами, но чаще всего молчаливым презрением. Люди хотят видеть равенство, забывая о том, что оно далеко не всегда проявляется внешне.
– Вы правы. Мне очень стыдно. Прошу прощения, – сконфуженно мямлил я, но она продолжила возмущаться.
Я понял, что причинил этой хрупкой женщине боль, напомнив о сомнениях в успешности их брака, которые, скорее всего терзали ее, а такие как я, подпитывали, укрепляли их и не давали от них избавиться.
Так я думал, и потому решил, что мужественно выдержу заслуженную взбучку за дерзкое, бестактное поведение, дослушаю ее внимательно и постараюсь, все таки, оставить о себе приятное впечатление, но она вдруг замолчала, прищурилась, слегка откинула назад голову, сделала шаг назад, словно снимала с меня мерку, а потом скрестила руки на груди, поежилась, нервно передернула плечами и тихо спросила:
– Вы не допускаете, что истинное положение дел может сильно отличаться от ваших выводов о них? Все судите о певчих птицах по перьям?
У меня внутри словно в гонг ударили. Едва сдерживая волнение, я спросил:
– Вы читали записку?
– Что?! – взвизгнула она так громко, что мистер Джанксаллен выскочил из своей каморки и быстрым шагом подошел к нам.
– В чем дело? – мягко поинтересовался он.
Эмма посмотрела на него нерешительно, но потом ответила:
– Я очевидно не к месту ввернула цитату, которую мистеру… Вы не представились, хотя это невежливо, я ведь назвала свое имя!
– Джадд, меня зовут Джадд. Простите я не хотел быть грубым, просто вы точно повторили содержание записки.
– Это строчка из стихотворения.
– Вот как? Вы не могли бы прочитать его полностью или назвать поэта?
Теперь лицо Эммы окрасилось смущением.
– Но, я не понимаю, – пробормотала она растерянно, – это мое стихотворение.
– Значит записку писали вы?
– Ничего подобного!
– Это стихотворение опубликовано где-нибудь?
– Нет.
– Как же все это понимать? – спросил я и вытащил из кармана смятый розовый лист. – Вот, может почерк покажется вам знакомым? – протянул я записку антиквару.
– Почерк мне не знаком, но мне кажется я могу объяснить это совпадение, – ответил он и надолго замолчал.
– Ну же! – воскликнули я и Эмма одновременно.
– Стихотворение опубликовал я, – прохрипел он, а затем, откашлявшись, добавил: – Точнее, когда-то я выгравировал несколько строк на обратной стороне основания статуэтки, которую долго не мог продать и вскоре после этого ее купили, – он опустил голову и снова замолчал, как будто с непривычки, так долго говорить, устал и ему требовалась передышка.
– Кто купил статуэтку? – спросил я и стал ждать подтверждения своей догадки.
Светловолосый каланча из яхт-клуба представлялся мне уже конченным злодеем и я готов был отменить план разведки и вступить с ним в рукопашный бой, набить эту наглую рожу, но мистер Джанксаллен снял паузу и пробасил:
– Ее купила пожилая дама. Давно. Это все, что мы можем вам сообщить. Вам пора.
Мне действительно пора было уходить, я чувствовал, что сегодня уже ничего не удастся от них узнать, но я попросил записать мой телефон и позвонить, если кто-нибудь из них вспомнить то, о чем забыл сейчас рассказать. Они оба поспешно, с облегчением и нетерпением согласились.
Я вышел на улицу и позвонил Вилфорду. Мы договорились о встрече в пабе и я поспешил к автомобилю. Мне не терпелось все ему рассказать.
