– Нам не хватало пожилой дамы для ясности, – подытожил мой рассказ Вилф. – Послушай, антиквары ведь должны вести какой-нибудь учет, записывать покупателей?
– Я подумал об этом, но решил, что Джанксаллен откажется сообщать имя женщины и потому даже не пытался, к тому же, я впал в странное, несвойственное мне состояние крайней ажитации, вел себя дерзко, а потом чувствовал неловкость и стыд. Да и с момента покупки прошло несколько лет, женщина была пожилая… Черт, я слышал это четверостишье раньше и видел эту статуэтку! – воскликнул я и ощутил как от живота к горлу, к вискам и обратно циркулируют недоумение, воспоминания, домыслы, насыщая мою кровь подозрениями и страхом, от чего наступило состояние легкой контузии, длящееся неуловимое мгновение, но имеющее длительные последствия в виде тягостных размышлений, упаднического настроения и раздражительности.
Вялым, каким-то обессиленным, голосом я пояснил:
– Эту статуэтку купила моя мать.
– Но ведь она живет…
– Да, далековато от наших мест, но тогда она гостила у нас с Брук и помню, хвастала этой вещицей.
– Что это за статуэтка?
– Точно не помню. Какой-то человек, мужчина с большим кошелем или мешком с деньгами, но при этом он сам полуголый, завернут в римскую тогу. Похож то ли на скитальца, то ли на торговца. Он держит маленькую птичку, кажется щегла.
Я вспомнил, где читал эти строки, их я помню хорошо, а бронзовую фигурку – не очень.
– С большим мешком изображали Меркурия.
– Да-да. Теперь понятно почему он одет, как древний римлянин. А что по символике?
– Знаю только очень популярные факты, что Меркурий покровитель торговцев, искусства, астрологии, тайных учений, чего-то там еще, а, да, он сын Иллюзии и проводник в царство мертвых.
– А щегол тут причем?
– Ну может это связано с поверьем о том, что щеглы приносят добрые вести, так же как и вестник богов Меркурий или Гермес у древних греков.
– Непонятно зачем нужно было гравировать стихотворение, которое никак не дополняет изваяние, а по мне, так вообще не соответствует ему? Вот поэтому я его и запомнил, только не сразу понял, почему текст записки кажется знакомым.
– Ты так и не показал мне записку. Я конечно с удовольствием выслушал описание миссис Джанксаллен, но думаю нам сейчас важнее разобраться с посланием, а не с прекрасной посланницей.
– Меркурий в женском обличье, – прыснул я.
– В этом что-то есть. Эта парочка торгует предметами искусства, статуэтка связана с твоей семьей, записку отдают именно им, в которой, как я понял, процитированы выгравированные строчки. Да покажи мне ее наконец!
Я достал мятый листочек, отдал Вилфу и наблюдал за ним, пока он читал.
– А еще Меркурий проводник в царство мертвых, – протянул задумчиво я.
Вилфорд посмотрел на меня своим особым, пронизывающим взглядом, а потом мягко, как пациенту, которого нельзя раздразнить, заметил:
– Антиквары застряли на границе между царством мертвых и живых.
– Об этом я не подумал, я думал о Брук.
– Знаю, – остановил меня Вилф, – совершенно необходимо узнать полную версию стихотворения. Ты должен ее заполучить!
– Но она замужем?!
– Я имел ввиду полную версию стихотворения, – рассмеялся Вилф и я подхватил эти странные, рванные, наполовину человеческие, наполовину звериные звуки, выплескивающиеся волной безудержности и естественности. Я хохотал, все интенсивней и громче, просто так, позабыв уже о причине, вызвавшей смех. Вилфорд давно остановился, но моей истерике не мешал, терпеливо ждал пока она иссякнет.
