Читать онлайн Алексей Эрберг - Триединство. Из цикла «Вспомнить себя»

Редактор Мария Лукина

Художник-иллюстратор Диана Леймоева (riabinkaart)

© Алексей Эрберг, 2024

ISBN 978-5-0064-2457-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

История о том, чем для трёх незнакомцев может обернуться почти будничный вечер в театре. Что заставило двух молодых самодостаточных мужчин и одну деловую уверенную женщину внезапно для самих себя отбросить все планы и уехать вместе в загородный дом? И в какие чертоги собственного внутреннего мира заведут их лабиринты этих новых взаимоотношений?..

Из цикла «Вспомнить себя».

Айк. Как принять, что в твоей жизни всё уже хорошо и всё устроилось так, как ты хочешь?

Раздаётся резкий надрывающийся звук сирены, который заполняет собой пространство среди невероятных разного размера и разной высоты построек с колоннами, арками, разноуровневыми крышами, куполами, где-то – с высокими закрученными шпилями. Их архитектура знакома, но словно имеет совершенно другое предназначение.

Воздух вокруг искрит, и в дополнение всё небо испещрено разноцветными сияниями, в центре которых какой-то человек, и эти сияния исходят именно из него.

Вдалеке начинает виднеться что-то гигантское, стремительно и угрожающе приближающееся и ещё больше увеличивающееся в размере.

Внезапно возникает яркий мощный луч или поток из человека в небе, стремящийся вверх и вниз и начинающий раздирать пространство на две части…

Закончился спектакль. Зрители постепенно начинают выходить из зала. Но по-прежнему на своих местах в разных концах зала сидят двое людей: мужчина и женщина. Они пребывают в некой прострации, лица их не излучают никакой ярко выраженной эмоции, мысли их в данный момент где-то далеко, словно они пытаются осознать что-то, но при этом находятся в некотором замешательстве. Они прекрасны в этом своём застывшем состоянии, словно скульптуры.

Он – тёмно-рыжий, на шее виднеется скопление веснушек. В белой рубашке, но без пиджака. Широкоплечий и явно высокий. Небольшие усы в сочетании с короткой щетиной. Она – стройная, хрупкая. В брючном элегантном костюме. Длинные прямые волосы тёмного цвета аккуратно уложены. Отточенные природой черты её лица и фигуры добавляют этому образу силы и даже жестокости.

С боку на сцене из-за занавеса появляется Айк, замечает двоих людей, сидящих в зале, какое-то время наблюдает за ними и улыбается самому себе. Спускается в зрительный зал, доходит до середины и оглядывается на сцену, после чего садится в ближайшее кресло, продолжая разглядывать сцену, а потом резко закрывает глаза, словно пытаясь внутри запечатлеть каждую её деталь. Двое не обращают на него никакого внимания, по-прежнему пребывая в своих мыслях. В какой-то момент они даже почти одновременно возвращаются в реальность, замечают, что зал опустел, встают и выходят.

Администратор (голос). Месье, театр закрывается…

Айк открывает глаза и оборачивается.

Администратор. А, это вы, месье.

Айк. Было так тихо, спокойно и комфортно – даже не заметил, как заснул.

Администратор. Это нормально, месье. У вас была такая череда премьерных спектаклей… Двое последних зрителей буквально только что покинули зал, поэтому я и подумал проверить, не остался ли кто-то ещё.

Айк. Кто-то был в зале, помимо меня?

Администратор. Да, месье. Мужчина и женщина. (Улыбается и воодушевлённо продолжает.) Знаете, я заметил, что ваш спектакль обладает таким воздействием на некоторых зрителей… Все эти дни я периодически наблюдал после спектакля в разных уголках театра застывших, словно скульптуры, зрителей, пребывающих в этот момент в размышлениях и совершенно забывших о времени и пространстве. Большинство даже не реагировали, когда с ними заговаривали их спутники.

Айк. Я рад это слышать.

Администратор. О вас, кстати, спрашивали мужчина и женщина, которые только что ушли. Они явно не знакомы друг с другом, потому что оба по очереди интересовались, здесь ли вы и возможно ли с вами поговорить? Я сказал, что вы уже ушли. Они спросили, в какое время можно застать вас завтра? Я ответил, что сегодня был последний спектакль, и, скорее всего, завтра вас здесь уже не будет. Но каждый из них был решителен в своём намерении встретиться с вами. Возможно, я был не прав…

Айк. Вы всё правильно сделали. Я сейчас не в том состоянии, чтобы отвечать на чьи-либо вопросы. Если это возможно, я бы хотел ещё немного посидеть в зале…

Администратор. Да-да, конечно. Наслаждайтесь проделанным трудом.

Айк. Спасибо.

Администратор выходит, оставляя Айка в умиротворяющей тишине зала.

Отель. Первый этаж.

Айк. Доброе утро. Мне сказали, что меня ожидают, я не запомнил их имён… мужчина и женщина.

Метрдотель. Доброе утро, месье. Да, пожалуйста, следуйте за мной, они в ресторане отеля.

Айк следует за Метрдотелем в ресторан. И замирает, когда замечает за одним из столиков мужчину и женщину.

Метрдотель. Что-то не так, месье?

Айк. Мы ведь идём к тому столику?

Метрдотель. Да, месье. Вы знаете этих людей?

Айк. То есть вы их видите, или это какая-то шутка?

Метрдотель. Нет, месье… Я их вижу…

Айк. Хорошо. В таком случае дальше я сам.

Метрдотель уходит.

Взгляды мужчины и женщины уже сосредоточены на Айке, они встают из-за стола ему навстречу. Айк оглядывается по сторонам, словно не доверяя происходящему, после чего продолжает свой путь к столику.

Женщина (протягивая руку). Здравствуйте, Айк. Меня зовут Ингрид, хотя вы это и так знаете.

Мужчина (протягивая руку). А я Манн. Здравствуйте.

Айк (пожимая их руки). Здравствуйте.

Садятся за столик.

Ингрид. Кто снабжал вас информацией, когда вы писали пьесу «Триединство»?

Манн. Или вы где-то нас заметили, а потом наняли кого-то за нами следить?

Айк. Я с утра обычно плохо соображаю…

Манн. Майк – стопроцентный я.

Ингрид. А Вирджиния – это я.

Айк внимательно на них смотрит, но ничего не отвечает.

Ингрид. Считаете, что мы вас разыгрываем?

Манн. Вчера в зале я ощущал именно это, что меня разыгрывают, а потом испытал дикий гнев… Но история с такой мощью и искренностью прорвалась внутрь, заполняя собой все укромные уголки. Не спрашивая и не давая шанса на спасение от полного обнажения, от того, что вывернут на изнанку, представлен зрителю максимально уязвимо, на их суд, где каждая их эмоция может быть приговором. Так глубоко никто не проникал в суть моего мироощущения… Какой момент из моей жизни стал поворотным для отбора моей кандидатуры?

Айк (ухмыляется). Самое смешное, и я сам себе удивляюсь, что я ещё не ушёл. Мне почему-то сложно поверить, что вы оба сумасшедшие. Чего вам на самом деле надо?

Ингрид. Правды. Я не собираюсь подавать на вас в суд – произведение получилось прекрасное. Словно увидела себя в параллельной реальности или в какой-то конкретной точке своей жизни. Просто признайтесь. Почему выбрали именно меня?

Манн. И меня?

Айк. Почему?

Ингрид. Да, почему?

Айк. Всё очень просто. Я долго был один. И когда стало совсем одиноко, то придумал тех, с кем мог бы быть вместе.

Ингрид. Играя судьбами живых людей.

Айк. Я ни с кем не играю. Я выдумал этих персонажей. Максимально чётко представил, какими они могут быть, что вообще не свойственно моему творчеству…

Манн. Вплоть до рыжих топорщащихся волос на груди и горсти веснушек на шее?

Айк. Да, в мельчайших подробностях. Как если бы составлял заклинание на приворот. И вы не единственный с тёмно-рыжими волосами и веснушками по всему телу.

Манн. Да, и с небольшим шрамом под правым соском от рапиры.

Ингрид. Да, с небольшой грудью и ожерельем родимых пятен в виде лаврового венка над правым локтем.

Айк. Что я могу сказать, у меня скудная фантазия. Но если материал настолько с вами соприкасается, что в этом плохого? Или пришло понимание, что это всего лишь выдумка, и в реальности такого не случается?

Ингрид. Квартира, где они вместе поселяются, – это точь-в-точь моя квартира. Только фиолетовая ваза, которую в спектакле случайно разбивает Майк, ещё цела.

Айк. Актёр вчера действительно случайно разбил её, но удачно вышел из положения.

Ингрид. И да, это память о бабушке.

Айк. И вы мне перечисляете всё то, что было у меня в постановке…

Ингрид. В этом и суть. Зачем вы использовали реальную информацию о жизни двух конкретных людей?

Айк. Хорошо. Едем к вам на нашу квартиру. Правда, не знаю, что это докажет, скорее, только усилит абсурдность происходящего…

Манн. Я еду с вами.

Айк. Конечно, куда же мы без вас. Вы ведь – Майк, а она – Вирджиния.

Ингрид (по сотовому). Энни, сообщи, пожалуйста, пилоту, что через два часа я лечу в Нью-Йорк. Со мной будут ещё два пассажира.

Айк. Нью-Йорк?! (Качает головой, словно не веря себе. Замечает официанта.) Ладно, раз я всё ещё здесь… Официант, я готов позавтракать!

Официант (Айку). Слушаю, месье.

Айк. Мне чёрный кофе, тёмно-рыжему месье зелёный чай с жасмином, мадмуазель апельсиновый сок, и добавьте в него пару листиков мяты. Круассанов на всех, обязательно клубничный джем для этого тёмно-рыжего парня. И ещё, у вас есть торты?

Официант. Да, у нас большой выбор.

Айк. Тогда месье трюфельный, а мне и мадмуазель черничный на двоих на разных тарелках. Она сначала откажется, но потом не удержится.

Официант. Что-то ещё?

Айк (Манну и Ингрид). Что-то ещё?

Манн. Так не честно.

Айк. Пока всё. Мерси.

Официант уходит.

Айк. Может ты хотел черничный торт?

Манн. Не смешно.

Айк. Вы же сами сказали, что являетесь моими персонажами.

Ингрид. Мы не ваши персонажи.

Айк. Давайте уже перейдём на «ты». Нас ведь столько связывает…

Ингрид. Пока ты лишь демонстрируешь, насколько хорошо нас знаешь.

Айк. А это плохо? Это странно. Сперва даже пугает. Но разве это плохо?

Ингрид. Плохо, что мы о тебе ничего не знаем. Как и персонажи твоей постановки.

Айк. Ну они особо и не пытались о нём что-либо узнать.

Манн. Да, именно так. Но ему вроде нравилось познавать себя через каждый аспект их жизни.

Ингрид. Хочешь сказать, что они его использовали, а он их – нет?

Айк. Я не говорил, что кто-то кого-то использует. Ему действительно нравилось познавать их, а им нравилось, что их познают. Но ему всегда хотелось, чтобы и его познавали. Не в общих чертах, а пытались проникнуть в самую суть, в самое ядро. В итоге он стал третьим лишним и дал им возможность создать пару.

Манн. Но он никогда не демонстрировал этого желания, никогда не намекал.

Айк. А разве на это надо намекать? Для него их совместная жизнь была потребностью. Как кислород.

Манн. Но он сам намеренно умалчивал о себе.

Айк. Только на уровне слов. Как и они. Но это не останавливало его желания познавать их. Помогать им раскрыться. А его молчание о себе они восприняли как черту характера и тем самым себе всё как бы объяснили.

Ингрид. Мне кажется, ты несправедлив к ним. И изначально всегда был на его стороне, поэтому так и простроил их линии. У них, по сути, даже не было шанса переубедить тебя, они были «виновны» в твоих глазах с самого начала.

Манн. Он покинул их общий дом без какого-либо предупреждения, как какой-то чужак. Словно и не было ничего, словно их ничего и не связывало.

Айк. Так может ничего и не было. И если уж отсекать, то отсекать мгновенно и целиком.

Манн. Была ночь. Они просто тихо спали. Люди ведь спят по ночам – это нормально. А он ушёл. Бросил их. Плюнул на всё то, что между ними было. Это он оставил их, а не они его. Или ты хотел, чтобы они каким-то особым чутьём, благодаря особой связи между ними, почувствовали его уход даже во сне, мгновенно проснулись и остановили его?.. Он ведь поэтому так долго стоял на пороге?