Порез оказывается неглубоким, а вот ощущения, когда промываю его перекисью, осторожно держа ногу Кати в ладони - запредельными. Реально как током бьёт - раз, другой, третий. И уже начинаю молиться, чтобы стояк было не видно, когда поднимусь с корточек.
- Что Вадим сказал, когда мы с Настей уехали? - задаёт вопрос Персидская, и я вскидываю на неё глаза.
Вот. Отличный вопрос, который тут же отрезвляет. Прям холодом по нутру проходится. И видимо, это отрезвление нужно не только мне, потому что вижу, как смущена жена шефа.
- Да ничего вроде.
- Вадим - и ничего?
- Да. Вадим и ничего. Я ему пояснил, что Настя в тебе Таню увидела. Это мама её.
Опускаю взгляд сжимая челюсти. Кровь остановилась, теперь можно спокойно убрать руки и перестать трогать чужую жену. Но я почему-то так и сижу, держа её ступню. И тут случается странное - Персидская протягивает руку и осторожно, будто я из хрусталя, убирает с моего лба прядь волос. Вот теперь уже смотреть на неё снова сил нет, потому что окончиться может тем, за что уже через пять минут мысленно себя распну сотню раз.
- Я пойду посмотрю, чего там Настя делает. Потом приду, приберусь и еду сварганю. А ты сиди, отдыхай.
Чёрт… Это ведь приносит боль. Физически ощутимую, когда по нутру она разливается, и ничего с ней не поделать. Только смириться и терпеть. Потому что триггеры, подобные этому, не лечатся, с ними можно только научиться сосуществовать.
Когда вхожу в спальню, где царит полумрак, обнаруживаю Настю лежащей на кровати Кати - в этот момент совершенно не хочется думать, что Персидская спит здесь с мужем - в обнимку с поросёнком. Мелкая дрыхнет, даже не укрывшись толком краем покрывала.
- На-асть! - зову её, впрочем, негромко.
Это мой шанс после сказать себе, что я пытался, хотя уже понимаю, что не хочу будить ребёнка.
Подхожу и укутываю её плотнее, а она даже не шевелится, настолько устала, что вырубилась на раз. И видимо, останется здесь на всю ночь, ведь подспудно я уже решил, что не стану забирать её от «мамы». Не потому что Насте бы этого хотелось, а потому что так мне самому, в первую очередь, кажется правильным.
Прекрасно…
7. Часть 1. Отрывок 7
Снова знать, что в этой квартире есть мужчина, который зашёл не просто на пять минут, довольно странно. И ещё более странно то, что меня это будоражит. До сих пор помню прикосновение его пальцев к моей ноге и мои, чисто бабские, мысли - у меня же никакого педикюра! Только если кого-то это и волнует - только меня.
Не могу остаться равнодушной, когда вижу в глазах Ильи желание. Его и объяснить-то трудно, когда оно вот такое, как будто его тщательно и тщетно пытаются сдержать в узде. Это не похоть, когда мужчина уже мысленно поимел женщину во всех мыслимых и немыслимых позах. Это именно желание, неконтролируемое, сиюминутное, но сильное. Такое же, как и у меня, когда не сдержалась и прикоснулась к нему, тут же мысленно обругав себя за это трижды.
Пока пытаюсь подняться и, прихрамывая, начать убирать осколки, чутко прислушиваюсь к тишине. Кажется, что вот-вот услышу, как Илья снова забирает Настю и уходит, так и не сказав мне ни слова. Глупости… Они останутся. Хотя бы на ужин. Нам обязательно нужно поговорить с Ильёй, но при дочери наверное делать это будет неуместно.
Боже, я же совсем ничего не знаю о том, что значит «ребёнок в доме». Одно дело общаться с детьми подруг, которые приезжают на пару часов в гости, и совсем другое - вот так, когда вместе садимся ужинать, но не просто с Настей, а ещё и с её папой.
