Закончив трапезу, они отправились к нотариусу, где оформили доверенность на распоряжение бакалейной лавкой гражданки Грицацуевой на имя К. К. Михельсона. Тотчас же соломенная вдова собралась в дорогу, и, отдав Воробьянинову ключи и все документы на лавку, отправилась на вокзал.
Проводив хозяйку, новоявленный хозяин магазина приустав от похода в нотариальную контору и суеты сборов заперся изнутри и прошел в квартиру хозяйки, что находилась смежно с лавкой. Осмотревшись, он быстро нашел буфет с заманчиво блестевшими бутылочками. «Это дело надо отметить», подумал предводитель, и, достав из буфета коньяк, порезал лимончик, посыпал дольки сахаром, а так же тонко порезал сыру и колбаски, всё разложил на широкой тарелке, налил рюмку коньяку, с удовольствием выпил и закусил не торопясь. Ещё выпив и закусив, закурил он папиросу, из пачки, найденной в том же буфете. Приятно и забыто зашумело в голове, пришли в голову старые мечты о доме на лазурном берегу, о дорогом белье и грудастых дамских оркестрах, исполняющих джаз. «Однако нынешняя ситуация -дело временное,» подумал Ипполит. «А вдруг эта верная женушка найдет Бендера и привезёт сюда? Это будет не скандал, а катастрофа, надо что-то придумать». Выпив ещё рюмочку и хорошо закусив, пришел он в деловое состояние. Посчитав негустую наличность, проверив все личные документы, прочёл доверенность и как человек с опытом ведения дел вдруг понял, что может полностью распоряжаться магазином. «А что если его продать и исчезнуть, ведь никто не знает здесь, откуда я приехал, и никому об этом в Старгороде не говорил. Только вот кому?» Тут он вспомнил, как на квартире его старой знакомой Элен Боур Остап Бендер собрал местных купцов и выманил у них денег якобы на благотворительность. « А ну как обратиться к Элен и найти покупателя? Пожалуй, так и сделаю, только, наверное уже завтра.» Так решив, Воробьянинов ещё испив коньяку, приятно закусив отправился спать.
Наутро проснувшись, Киса пробормотал себе «Бон жюр», что означало его отличное настроение, пошел умываться. В зеркале он увидел свою небритую физиономию и подумал: «В таком виде появляться в городе нельзя». Пошарив по шкафчикам, он нашел какую-то бритву и привел себя в порядок.
«Однако, мы в Старгороде изрядно наследили и меня могут узнать. А что если загримироваться? Он достал из саквояжа бутафорские бородку и усы, наклеил на лицо и сам себя не узнавая в зеркале подумал: „Типичный Михельсон, теперь меня никто не узнает“. Но затасканное до дыр пальто и затертый и уже бесформенный костюм, не говоря уже, о жуткой шляпе и стоптанных донельзя баронских сапогах никак не подходили к образу делового человека. « Раз уж решился на аферу, то нечего стесняться, надо приодеться, может что-то найдется у вдовушки». Он пошарил по шкафам и нашел отличный английский твидовый костюм, пальто-крылатку, шляпу -котелок и в английском же стиле и полусапоги на шнуровке. Переодевшись и
собрав документы на лавку и доверенность « Конрад Карлович» отправился к дому Элен Боур.
Никем не узнанный добрался он до известной квартиры и позвонил в дверной колокольчик. «Кто там?», послышался знакомый голос бывшей пассии. «Это я, Воробьянинов», приложившись к дверной щели тихо сказал предводитель. Дверь открылась, и Елена Станиславовна впустила гостя. «Однако я вас едва узнала, Ипполит Матвеевич, если бы не голос – то совсем другой человек», взволновано сказала хозяйка. «Но почему такой маскарад? За вами гонятся? Ах, не накличьте на меня беду!» «Не беспокойся, Элен, всё хорошо и я рад тебя видеть, но мне нужна твоя небольшая помощь», улыбаясь, сказал Ипполит.
