Тринит. Сказка о первом снеге - страница 18

– Знаешь, это была твоя самая длинная речь, – сказала Эмори, а мысленно добавила: «и точно самая эмоциональная».

Гертангель отвернулся и покачал головой. Морщинка покинула его брови, а лицо просветлело:

– Я тоже еще многому учусь, – сказал он с легкой усмешкой. – Даже прожив полтора века, иногда можно столкнуться с чем-то совершенно новым.

Гертангель взглянул на Эмори и сжал ее предплечье в приободряющем жесте:

– И не стоит больше так переживать из-за экзамена, – серьезно произнес он. – Нам ведь не нужен идеальный результат. Контролируй силу, не дай ей вырваться наружу – это самое худшее. Они должны видеть, что ты безопасна. Что ты не угроза. Позволь своему владению воздухом быть слабым и неточным, нам не нужно никого впечатлять. Нам нужно лишь пройти тест. А твоих знаний для этого более, чем достаточно. Контролируй силу, Эмори. Контроль – ключ ко всему.

Эмори кивнула.

Контроль… Гертангель повторял это снова и снова, но, кажется, именно с ним у Эмори были самые большие проблемы. Иногда ей казалось, что магия в ее венах и вовсе предпочла бы не ощущать никакого контроля; что она хотела бы жить своей жизнью, поэтому все продолжала, и продолжала протестовать против тирании правления Эмори, вырываясь наружу внезапными вспышками.

– Помнишь, что я сказал тебе в тот день? – вдруг спросил Гертангель. – Когда забрал тебя из дома в эту новую жизнь?

– Да.

– Я все еще так думаю.

Воспоминания отбросили Эмори на тринадцать с половиной месяцев назад.

Она вспомнила, как взглянула на дом, в котором провела все свои семнадцать лет.

На месте старых деревянных входных дверей уже успели появиться новые из кованого чугуна, от чего родной дом в первую секунду показался чужим.

Эмори дали считанные минуты на то, чтобы попрощаться с матерью и собрать вещи.

Гертангель рассказывал, что сам предложил свою кандидатуру, когда во время заседания Верховного Совета речь зашла о том, что, до выяснения всех подробностей, Эмори необходимо было где-то спрятать. «Ее так же нужно и учить», – возразил он. Сила эльфов была способна сдержать и даже подавить Вспышки магии, если такие произойдут, а знания и навыки преподавания позволяли Гертангелю обучить ее всему необходимому.

Лучше кандидатуры и придумать нельзя было.

Эмори подозревала, что во время собрания Совета, наверняка, обсуждался вариант просто устранить ее. Хотя Гертангель ей так и не ответил на этот вопрос прямо. Но она читала Кодекс и знала закон – любая угроза королевству подлежала немедленному уничтожению. А, неизвестно откуда взявшуюся, силу Эмори явно сочли угрозой.

Вот только для заклинателей рун свои законы. Поэтому Совет постановил скрыть Эмори немедленно, не теряя ни единой минуты. А на папке с ее делом, наверняка, оставили пометку «первый уровень секретности».

В день, когда Эмори прощалась с родным домом, перед самым выходом, мама крепко обняла ее, вздыхая ей в волосы:

– Как же так… Как же так…

Они стояли в гостиной, окруженные гвардейцами. Здесь был и лорд Поллок – заклинатель рун, который ворвался в их дом всего несколькими часами ранее, раскурочив входную дверь, а теперь спокойно сидел на диване в гостиной и пил чай.

– Не бойся, – произнесла тогда Эмори намного увереннее, чем чувствовала себя на самом деле, – Папа всегда говорил, что у меня характер мальчишки, помнишь? Я справлюсь. К тому же, – она понизила тон. – Кажется, это они боятся меня, раз так сильно хотят упрятать, куда подальше.