Тринит. Сказка о первом снеге - страница 7

Зловещих теней тоже не было, либо они успели скрыться во мраке.

Эмори была здесь совершенно одна.

Она осела спиной по стене, прямо на сырую землю, пытаясь совладать с паникой.

Это ошибка. Просто ужасная, ужасная ошибка.

Дрожащими ладонями, закованными в холодные кандалы, Эмори подтянула подол своего ночного платья. Цепи звякнули. В темноте трудно было разглядеть, но она итак чувствовала, что колени разбиты. Пальцы ощутили теплую влагу, нос уловил запах железа. Точно, кровь.

Эмори стерла ее внутренней стороной подола и мысленно отметила, что рану больше не стоило трогать грязными руками, чтобы не занести инфекцию.

Хотя, возможно, ее скоро убьют и плевать на колени…

Нет.

Не убьют. Она же ничего не сделала… Это просто ошибка.

В голове царил хаос. Мысли мешались со страхом и паникой, грозясь вылиться в настоящую истерику, но Эмори заставила себя не поддаваться им.

Надо успокоиться. Надо думать.

Она ведь как-то читала одну книгу в домашней библиотеке профессора Гершвина о заклинателях рун. Они умели творить невероятные чудеса, а некоторые, с особенно сильным магическим отпечатком, даже могли перемещаться в пространстве.

Вот, что сделал заклинатель рун. Он перенес ее в пространстве.

В это жуткое место без света.

Эмори сидела тихо и какое-то время старалась вслушиваться, пытаясь распознать, были ли в соседних камерах другие узники.

Она услышала шорох, но быстро поняла, что это лапки скреблись по камню. Соседями Эмори по несчастью оказались только мыши.

Где-то вдалеке еще слышались звуки капающей воды. Такое медленное. Кап. Кап.

Кап. Кап.

Но больше ничего.

Было тихо. Так страшно тихо.

В темноте и тишине время текло обманчиво долго, но Эмори понимала, что один час сменялся следующим, и никто за ней так и не приходил. Жуткая мысль пронеслась мурашками по позвоночнику: вдруг про нее просто забыли? Вдруг она останется здесь навсегда?

Эмори насчитала триста пятьдесят шесть капель, когда послышался глухой звук шагов по камню. А потом тени собрались в гвардейцев возле ее темницы.

Дверь камеры щелкнула.

– На выход, – скомандовал гвардеец, чье лицо невозможно было различить в темноте. Эмори с трудом поднялась и отряхнула прилипшую к ее ночной рубашке землю. Хотя, с закованными руками, это оказалось не так уж и просто сделать.

Ее вновь повели по длинным черным коридорам, окружив конвоем. Но на этот раз, хотя бы, позволили идти самой. Тяжелые цепи вторили каждому шагу, которые давались ей все труднее. Колени болели, тело дрожало, и босые ноги словно сопротивлялись ступать по холодному каменному полу.

После очередного поворота, впереди показались широкие двери, освещенные факелами. По обеим сторонам неподвижно стояли гвардейцы в черной форме.

Двери перед Эмори открылись.

Ее завели в большой круглый зал: купольный потолок уходил вверх на десятки метров, а выложенная на полу черная звезда с сотней острых концов сходилась в центре кругом. К нему как раз и подтолкнул Эмори один из гвардейцев.

Она послушно двинулась вперед, озираясь вокруг. Небольшой зал, стены и пол в котором были сделаны из того же черного камня, что и все в этом месте, показался Эмори по-настоящему жутким местом.

У дальней стены на постаменте возвышались три больших каменных стула, напоминающие троны. Два из них были заняты. Когда Эмори подошла ближе и, наконец, смогла разглядеть тех, кто на них сидел, ноги ее тут же вросли в пол.