– Давай сначала осмотрим все залы, – засеменила по кругу, стараясь изваять на лице самую радужную картину восторженной поклонницы всех возможных талантов и авангардов. Постаралась улыбнуться странной женщине, отчего взгляд ее приобрел налет сострадания. Может, мне показалось, не знаю. Я пулей влетела в следующий зал, рискуя лишиться мизинца, на котором по-прежнему висела Маринка. Вот маленькая гадость, она уже успела прийти в себя и теперь совершенно беззастенчиво рассматривала несчастную сумасшедшую. Я даже тряхнула ее за руку.
– Марина, – просипела я. – Мы пришли смотреть на картины.
– Да уж, картинка, – ухмыльнулась бестия, по-моему, вгоняя меня в краску.
– Марина, – только и смогла прошипеть я.
– Василиса Васильевна, я в шоке.
– Она же услышит, – я впилась глазами в широкую, мясистую спину. – Марина.
– Во всяком случае, ее не смущает, что мы можем увидеть…
– Марина.
Женщина может, и не разобрала наших слов, но шепот, конечно, добрался до ее ушей. По всей видимости, отсутствие одежды еще не означает отсутствия слуха. Она принялась медленно оборачиваться.
Я не ожидала от осмелевшей Маринки такой прыти. Она рванулась к следующему залу с такой скоростью, что чуть не выдернула мне вместе с пальцем всю руку. В ладони у меня что-то щелкнуло, я охнула, Маринка ойкнула, мы замерли, хлопая друг на друга глазами. В следующее мгновение, не сговариваясь, кинулись дальше по выставке.
Из Марины не получится разведчица.
Она как пулемет тарахтит каблуками. У меня же, получается, бежать на носках.
Мы остановились в первом попавшемся зале перед первой попавшейся картиной. Нет, это фотография. Зал фотографий и набросков карандашом. При этом зал удивительно гармоничен. И на это явно сделан акцент. Не зря. Я загляделась. Поразительная игра реальности и… мечты? Я подошла к одному из набросков. Но погрузиться в долгожданное созерцание мне не дали. Маринка схватила край моей рубашки, зацепив пальцами и часть кожи. Я взвыла белугой и уже собиралась кинуться на нее с кулаками, когда, проследив ошарашенный взгляд Маришки, поняла, что приключения наши еще не закончены. По залу плыл… Карлсон. Весь цветочный, в коротких штанишках и с ярко красным пропеллером на спине. И опять это была солидного возраста женщина. Она была не одна, целый парад ряженых тек в наш спасительный зал. Похоже, для уединения мы с Маринкой нашли на этой выставке самое неподходящее место. Неторопливые фигуры явно были настроены сосредоточиться именно здесь. Я стала соображать, как бы потише ретироваться. Желательно успеть, пока не опомнились Маринка и не принялась снабжать эту картинку своими не тихими комментариями…
– Маугли! – взвизгнула счастливая Марина, разгадав очередной наряд, и тут же захлопнула рот руками. Но поздно. Вся процессия замерла. Мы в центре внимания. Да еще обе одеты. Страшно неудобно.
Маугли, это мужчина лет сорока пяти – пятидесяти в набедренной повязке. На нем эта единственная деталь гардероба смотрелась невероятно комично. Надо сказать спереди ее и разглядеть было почти невозможно под нависающим животом. Да и весь он в образе подвижного мальчика… это что-то. Рыхлый, неуклюжий, с заметной отдышкой, аккуратно причесанный, с мягкими улыбчивым лицом… вобщем Ширхана понять можно. С этим «малышом» можно надолго решить вопрос продовольствия.
Если бы не крайняя степень смущения, то я бы рассмеялась.
