После проводов народ разбрелся по естественным надобностям. К столу вернулись только Игорь и Егор. Сели на свои места – друг напротив друга. Игорь спросил:
– Ничего, что мы тут гуляем? Солдат в смущенье не введем?
– Ничего… там есть, кому службу нести, да и домик на отшибе специально, чтоб не слышно было, – ответил Егор и налил водки.
В это время у беседки появились лейтенант Павлов и сержант Ерохин. Егор сердито обернулся к ним.
– А вы чего здесь? Легки на помине… а кто службу нести будет?
– Казак вернулся – нас отпустил. И вообще, – лейтенант подтянулся и приложил руку к виску, – Товарищ капитан, за время вашей гулянки никаких происшествий…
– Садись, шут гороховый, шашлык сами себе жарьте, или пока вон салаты берите, рыбу…
– Может, в баньку сразу, товарищ капитан, – вмешался Ерохин, – а потом уж поедим и… того…
– Как хотите, – Егор опрокинул в рот стопку и взял гитару. В это время он услышал около своего уха шепот:
– Ты у генерала дома был? – шептал, как выяснилось, майор Мишкин.
– Нет, конечно, а что? – Егор ответил громко, но майор продолжал змеиным шепотком:
– А ты хоть знаешь, с кем ты вчера так шикарно удалился из кафе?
– Нет, да я и не…
– Я так и подумал, что не знаешь – это жена генерала! Он только зимой женился, никому её не показывает – майор прекратил шептать и добавил уже в голос, – я ничего не видел и нем, как семга… соленая.
Как говорят в таких случаях, ни один мускул не дрогнул на лице капитана, но его внутренний голос в это время кричал: «Ни хрена себе? Вот это дела!». Чтобы как-то привести в соответствие внутренне с внешним, Егор резко ударил по струнам и под разухабистый веселый мотивчик тихо проорал следующий текст:
На злую судьбу нам не следует злиться.
За нашей спиной улыбается Бог —
Злодейка судьба приказала родиться
В чудесной стране дураков и дорог.
Мы глупостью нашей привыкли гордиться.
Нас Дурость водила дорогой Побед.
Умом и богатством блистать не годится,
Дурацкая рожа – страховка от бед.
Под клюквой развесистой – сладкие думы
И двери заветные все без замков
У Буратино в «Стране Дураков».
Закончив петь, он уже был спокоен, решив, что теперь не время предаваться эмоциям. Разобраться во всем можно будет потом, и даже морду набить майору сейчас нельзя – выдашь себя с головой, поэтому он произнес совершенно спокойным, но громким голосом, чтобы слышали все:
– Предлагается баня, – и уже персонально для Энн, – Вы видели в Америке «черную» баню?
– Я хожу в сауну, в фитнес-центре…
– Черная баня – это не сауна… это экзотика, почище салата Оливье. Баню «по-черному» даже в России не вдруг встретишь. Идем смотреть? Пойдемте все!
Когда они обошли дом с другой стороны, взглядам открылась баня и непосвященные заойкали:
– Пожар, ой… горим!
Непосвященными были москвичи и Энн. Остальные смеялись, довольные, произведенным эффектом. Небольшой сруб бани был, действительно, затянут дымом. Дым шел из-под конька, из окна и из открытой настежь двери. Егор, не оборачиваясь, скомандовал:
– Ерохин!
– Я!
– Вперед!
– Есть!
Сержант выбежал вперед, сноровисто схватил небольшое ведро, висевшее на пожарном щите, зачерпнул воды из кадушки, стоявшей рядом с дверью, и исчез в дыму. Прошло совсем немного времени и баня, будто бы взорвалась – дым из двери, как из пушки вышибло. Еще чуть позже появился мокрый Ерохин и закрыл за собой дверь.
Порешили первыми запустить мужчин – женщины подождут, пока в бане станет попрохладней, и займутся пока обустройством ночлега и своими делами. Тамара провела Энн и Ольгу в дом, показала им их комнаты, но задерживаться там женщины не стали – Энн взяла картонный чемоданчик с ручкой и они с Ольгой ушли к озеру.
