Путь его лежал к восточным воротам. Миновав их, он вскорости оказался у берега реки. Тщательно выбрав место, где его никто не увидит, Тарш споро разделся и позволил себе вдоволь насладиться водой, при этом не упуская из поля зрения берег. Не приведи Ахура-Мазда кто увидит – обвинят в святотатстве.
Тарш обожал воду. Ещё мальчишкой не раз бывал бит за это пристрастие. Правда, и общинники зачастую нарушали завет пророка не только моясь в речке, но и трудясь над продолжением рода, чему неоднократно был свидетелем вездесущий озорник.
Вот и сейчас, в преддверии встречи с женщиной, он приводил себя в порядок, и то, что это была жена его господина, ровным счётом ничего не меняло – тело должно быть чистым, а помыслы… как у любого честного перса тоже.
В Экбатаны он въезжал уже облачась во вчерашнюю покупку. Купленное одеяние мало уступало подарку Иштумегу, которое он отложил для церемоний и на случай приглашения самого царя.
Тарш пришёл сюда заранее. Всем изыскам убранства дворца Царя Царей он предпочёл бы его внутренний сад. Кусты мелких роз, склонившие головы тюльпаны, в окружении ковра из гиацинтов. Игра света и причудливые узоры от падающей тени фруктовых деревьев, ревнующих к красоте цветов и распускавших свои бутоны. Ах, с каким бы удовольствием он пел среди всей этой красоты, соблазняя очередную жертву. Вместо этого…
– Прости, госпожа. – он склонился в поклоне, отметив для себя, что в этом наряде кланяться значительно удобней и менее унизительно, и улыбнулся собственным мыслям. – Я не предполагал, что ты захочешь меня видеть.
– До дождя из расплавленного металла(1) могла бы подождать встречи с тобой, – надменная натура Манданы так и норовила вырваться наружу, – но ты мне нужен.
– Я к твоим услугам, госпожа.
– Не подходи ко мне ближе чем на три шага, – негромко приказала жена Камбиза, напоминая о правилах беседы с замужней женщиной, – и слушай внимательно. Мы с тобой здесь одни. Я говорю «мы», поскольку твои воины за стенами, а я тут совсем одна. Мне некому больше довериться. – внезапно из её голоса исчезли все высокомерные нотки, наоборот, тон стал умоляющим. – Тарш, помоги, не оставляй меня. Мне страшно и одиноко.
***
– Что ты делаешь, Тарш.
Левая рука подростка лежала у неё на талии, правой он гладил уже приличных размеров грудь девушки, намереваясь залезть ей под платье. Маина всячески сопротивлялась, но не настолько, чтобы Тарша это остановило. Он чувствовал – ей этого хотелось на меньше чем ему, остальное игра, свойственная женщинам, пытавшимся изображать целомудрие, чтобы потом во всём обвинить мужчину.
Вот уже почти год, как они чувствовали себя неловко, оставаясь наедине. Случалось это нечасто – мать Маины строго следила за этим, щедро раздавая подзатыльники, если Таршу случалось в её присутствии поднять глаза на дочь.
А два месяца назад они поцеловались. И произошло это случайно. Ну, почти.
Тарш вернулся со склада. Он, зная наперёд, что Акакис надолго задержится в гильдии, позволил себе больше обычного провести времени в компании знакомых мальчишек, не чуравшихся обществом раба, и вернулся, когда Таиса, так звали жену хозяина, не дождавшись негодника, отправилась на рынок.
Входя в дом, он столкнулся с Маиной. Пытаясь разойтись, они отчего-то внезапно оба стали пунцовыми. Тарш уже было протиснулся в дом, как вдруг, ни с того ни с сего почувствовал на своих губах её влажные губы.
