— Я хочу, чтобы пустошь вокруг замка превратилась в сад.
Нарум покачал головой:
— Почти двести тысяч гектаров. Потребуются немалые деньги.
— Расшевелите свой отёчный ум и найдите ресурсы, о которых не знаете, иначе я найду тех, кто сделает это вместо вас.
— Я постараюсь оправдать ваше доверие, мой правитель, — вымолвил Нарум гробовым голосом.
— Сегодня вечером предоставьте мне план ваших действий.
Советник выпучил глаза. Адэр смял в кулаке исписанный лист и бросил в Нарума. Скомканная бумага отскочила от надутой груди к окну.
— Поднимите! — приказал Адэр.
Нарум тяжело встал, протянул руку к Гюсту. Секретарь сполз с высокого стула, поднял смятый лист и вручил советнику.
— Вы отлично понимаете, что я сказал, однако не торопитесь выполнять, — произнёс Адэр. — Если вы развернёте эту бумажку, то увидите приказ о вашем увольнении. Дата — завтрашнее число. Решайте: либо вечером вы знакомите меня с планом, либо утром я лишу вас титула и прогоню к чертям собачьим.
Поздно вечером Нарум вновь сидел в кабинете правителя.
— Первым делом я составлю подробную карту почв. В этом мне помогут климы. Они хорошо разбираются в земле.
— Хочу увидеть карту до нового года.
Нарум прокашлялся в кулак:
— По составу почвы мы определим, на какой глубине находятся грунтовые воды. У нас нет советника по вопросам водоснабжения страны. Поищу, кого озаботить бурением водозаборных скважин.
— Этим займётся Анатан Гравель.
— Имея на руках карту почв, уже можно разрабатывать план по вовлечению земель в сельскохозяйственный оборот.
Адэр побарабанил пальцами по подлокотникам кресла:
— Почему вы не сделали этого раньше?
— Я не закончил, мой правитель. Часть пустоши непригодна для земледелия, эту землю можно продать под строительство домов.
— Кому они здесь нужны?
— Когда вокруг зазеленеют поля и зацветут сады, а этот замок станет вашей постоянной резиденцией, дворяне пожелают находиться в поле зрения правителя. Все надеются, что когда-нибудь вы обзаведётесь двором.
Выпроводив советника, Адэр подпёр кулаком щёку. Надо снова побывать на крыше.
10. ~ 10 ~
Утром Малика забиралась в паланкин и отправлялась в храм. Возле служебного входа шабиру встречал служитель веры. Пройдя за ним по лабиринтам коридора, она ступала в комнату, где её ждал верховный жрец. Усаживалась, как Хёск, на пятки и, внимательно глядя на его губы, целый день учила заклинание.
От непривычной позы затекали ноги, от запахов благовоний тошнило. Непонятный текст давался с трудом. Малика неправильно произносила гортанные и шипящие звуки и не могла запомнить длинные фразы, требующие определённой интонации.
Вечером, покидая храм, она боролась с желанием отправиться на поиски охранного двора и наконец-то увидеть Мебо, Драго и Лугу. Внутренний голос нашёптывал: «Не испытывай судьбу, думай о себе».
Во дворец Малика возвращалась на пределе душевных сил. Кенеш готовила ей ванну, приносила ужин, а Галисия даже не выходила из спальни. Знак шабиры на опухшей ладони дворянка восприняла как личное оскорбление, словно это была не татуировка, а корона, которую незаслуженно надели на плебейку.
Малика ложилась спать в гостиной. Ей казалось, что она погружалась в сон без сновидений, но на рассвете Кенеш гладила её по голове и говорила: «Это всего лишь кошмары».
К концу недели нервы сдали. С утра нещадно палило солнце, превращая паланкин в парную. В неподвижном воздухе стоял ядрёный запах пряностей, от которого перехватывало дыхание. Носильщики шли не в ногу, и Малику кидало из стороны в сторону. Шум города, сотканный из мужских голосов, сводил с ума. Служитель, который обычно встречал шабиру возле храма, заставил себя ждать.
