— Никогда не задумывались, почему он стал безразличным?
— Не задумывался? — Адэр вонзил взгляд в Кебади. — А чем, по-твоему, я занимаюсь?
Тот дыхнул на стёкла очков:
— Как может народ любить страну, прошлое которой покрыто мраком, а великого правителя называют предателем? Чем народу гордиться?
— А тут ещё я — сын захватчика. Правитель без законного права на трон.
Кебади протёр стёкла, водрузил очки на нос:
— Вы хотя бы попытайтесь стать законным, а то уж совсем пали духом.
Адэр потрепал Парня за уши. Неизменный спутник и единственное существо, преданное до мозга костей, лежал возле стула. Голова опущена на скрещённые лапы. Глаза закрыты, тишину нарушало сопение. Но Адэр знал: зверь не спит. Если сейчас тихо встать, Парень вскочит и побежит туда, куда хозяин только надумал идти.
— Как в пустыне появилась огромная страна?
— Вы говорите о Ракшаде? — уточнил Кебади.
— Пять тысяч лет назад там был всего лишь песок.
— Быть может, всё дело в оазисе?
— В Лунной Тверди сотни оазисов, — заметил Адэр.
— Наверное, предводителю кочевников Ташрану понравился вид с дерева.
— Я был на крыше. Мне не понравилось то, что я увидел.
Кебади взял перо, обмакнул кончик в чернильницу:
— С дерева Ташран смотрел на песок, а видел страну. Знаете почему? У него была цель. Он хотел жениться на Ракшаде. А она заявила, что выйдет замуж за того, кто возведёт на песке город.
— Предположим, этот замок — оазис, — проговорил Адэр, перебирая пальцами шкуру на затылке Парня. — Вокруг пустошь. Назови хоть одну причину, по которой люди захотят строить здесь дома?
— Если раздавать земли даром — желающие найдутся.
— Они забьют в землю колышки и вернутся в город. Какой смысл что-то им дарить? Я не хочу быть благодетелем. Казне нужны деньги.
— Тут я ничего не могу посоветовать, — сказал Кебади и склонился над рукописью.
Эту ночь Адэр вновь провёл в спальне Эйры. Слуги ежедневно меняли постель, но, выполняя приказ правителя, к вещам хозяйки комнаты не прикасались. Адэр смотрел на комнатные туфли, уткнувшиеся носками в стену, или на халат, брошенный на спинку кресла, и ему казалось, что Эйра вышла всего на минуту и сейчас вернётся. К шторе пришпилена бабочка из выгоревшего бисера. Детская поделка Эйры, хотя в это верится с трудом. Скорее всего, она лазила по деревьям и смотрела сверху на умирающий сад. Мечтала ли она, что сад оживёт?
После завтрака Адэр проследовал в приёмную:
— Граф Нарум приехал?
Гюст вскочил из-за стола:
— Ещё ночью, мой правитель.
Через полчаса в кабинет явился советник по вопросам сельского хозяйства — тучный человек с одутловатым лицом. Гюст занял место за конторкой, вытащил из ящичка бумагу и ручку и приготовился протоколировать беседу. Парень развалился у камина и чихнул.
Уловив спиртовой запах, Адэр указал Наруму на стул:
— По дороге ни один трактир не пропустили?
— У меня больные почки, мой правитель. По утрам я всегда отекаю.
— Вот как! А я уж решил, что вы пристрастились к вину и азартным играм.
Нарум нервно поправил узел галстука:
— Я вплотную занялся лечением почек. Перед тем как к вам приехать, я два дня лежал в клинике Яриса Ларе под капельницей.
Выходил из запоя, догадался Адэр. Придвинув к себе чистый лист, размашистым почерком написал текст и спросил:
— Вы продумали, как ввести в оборот все земельные ресурсы?
— Для этого нужны другие ресурсы, которых у меня, к сожалению, нет. Я несколько раз обращался к Лаелу и Безбуру, но всегда получал отказ. И честно говоря, когда вы меня вызвали, я подумал, что вопрос о финансировании сельского хозяйства наконец-то решился.
