– Часто любовь толкает человека на безрассудства, – тихо сказала Моник.
– Я не эксперт в любовных делах. Каждый раз, когда я вспоминаю Маттео и Алессию, меня тошнит, а внутри абсолютная пустота. – Элена помолчала. – Ты знаешь, мне всегда хотелось иметь нормальную семью, мужа, детей, быть уверенной в завтрашнем дне. Мне скоро тридцать, я не могу ждать вечно. А теперь я снова одна. Даже работы нет.
– Потерпи! Надеюсь, ждать осталось недолго. Возраст – еще не повод цепляться за первого встречного, – возмутилась Моник.
Элена кивнула. Ей хотелось поскорее выйти из холодного и темного подвала.
– Все было не так уж плохо, когда бы не пара мелочей, – сказала она, прежде чем выключить свет и закрыть дверь.
Элена начала подниматься по лестнице, но внезапно почувствовала головокружение и остановилась.
– Да ладно! Подумать только, что каждое воскресенье ты была обязана обедать с его мамашей! – Моник поморщилась. – Глупая, недалекая, обидчивая, напыщенная тетка. У меня от нее мурашки по коже!
– Не напоминай! А как она на меня смотрела!
– На твоем месте я давно бы сбежала от ее сынка. У тебя с ним не было ничего общего. Не понимаю, как ты могла с ним жить!
Моник всегда говорила то, что думала. Элена присела на скамейку, чтобы немного отдышаться.
– Он так хотел детей! Говорил, что дети для него – главное. Для меня это было важно. А потом… даже не знаю… Не понимаю, как я могла так ошибаться!
– Послушай, хватит о нем, поговорим лучше о тебе. Ты поедешь в Грасс или нет?
Элена закрыла глаза.
– Ты же знаешь, что я не могу. По крайней мере, не сейчас. Я не готова.
– Тогда почему бы тебе не поехать в Париж? Мое место в «Нарциссусе» еще свободно. Если бы Жак знал тебя, как знаю я, он бы нанял тебя пожизненно.
Моник развалилась на кровати, держа в руке визитку Ле Нотра.
Элена нахмурилась.
– Ты серьезно? Потому что если это шутка, то неудачная. «Нарциссус» – это не просто магазин.
Моник задумалась.
– Если бы тебя взяли, ты бы согласилась на такую работу? Моя квартира в Маре свободна, ты бы могла там пожить какое-то время. В том районе довольно много итальянцев, а до меня двадцать минут на метро. Что скажешь?
Моник говорила так, словно уже была уверена в том, что ее план должен непременно воплотиться в жизнь.
– Даже не знаю. Словом… Мне нужно подумать. Я должна решить, что делать с домом, разобраться с делами…
Моник резко села на кровати.
– Элена, прошу тебя! У тебя будет новая жизнь, новая работа в Париже. Само собой, квартира не в лучшем состоянии, придется немного привести ее в порядок, поменять кое-какую мебель. Но смена обстановки пойдет тебе на пользу. Разобраться с твоими проблемами – это не неделя, не две, разберешься на месте.
Элена встала со скамейки. Вокруг была полная тишина, усиливавшая чувство глубокого одиночества. На Элену накатила тоска. Она представила себе узкие улочки Парижа в районе, где находилась квартирка Моник, старые дома, цветущие сады, музеи. В Париже у нее будет работа. Она снова сможет влиться в мир, из которого выпала на несколько лет, возобновить разорванные связи. Если все сложится, со временем она сможет открыть свое дело. Не сразу, через пару лет.
Но в ту же минуту Элена осознала, что лишь обманывает себя. Она не верила, что снова откроет магазин, это были только мечты. Но даже мечты – это уже цель, к которой можно стремиться.
В Элене произошла едва заметная, но решительная перемена. У нее появилось желание что-то делать, чего-то добиваться.
