Трость - страница 17

– Не-е, пожалуй, откажусь… Ты лучше… остановись-ка у того дерева и по-быстрому разожги костёр, а я пока подстрелю кого-нибудь…

Корбл указал на лежащий возле дороги суровый сухой дуб, который всем своим видом показывал путникам, что в миле от него не найдётся более живого существа, чем змея, выползающая из-под его небольших трещин.

– Что? Да тут же тишь кругом, небось шакалы только бродят, сожрут нас ночью! И вдобавок как ты пойдёшь охотиться в столь позднее время? Кого ты собираешься тут найти? Свою молодость? Старик, остепенись, у тебя же нога хромает! – пренебрежительно промолвил Кейсер, останавливая повозку возле страшного и огромного, в пятнадцать тонких берёзовых обхватов, дуба с засохшими, обломанными, вероятно, давным-давно суками и с осыпающейся корой, поросшей старыми отверстиями.

Его кудрявые ветви огибали угрюмое тёмное небо, на котором виднелась низколетящая стая серых диких перелётных гусей, так ловко запримеченная Корблом:

– Видишь, видишь! Смотри на них. Вон они, вон, ха-ха! Сейчас произведём отстрел, и будет нам плотный ужин…

В момент, когда Корбл договорил своё предложение, он уже успел схватить подгоревшее ружьё и, прихрамывая на одну ногу, не слушая бубнёж и упрёки своего товарища, направился прямиком за дуб, где расстилалось мшистое болото, язвившее своим ядовитым зловонием. Кейсер вскоре оставил попытки отговорить Корбла от его затеи, так как живот кучера мыслил совершенного иначе, а его руки как можно скорее хотели согреться от любого вида тепла… Вскоре послышался дальний выстрел, от которого вздрогнули усталые лошади, мирно поедающие траву. После выстрела последовал радостный вопль – он также осчастливил и кучера, который тихонько посиживал и ликовал на массивных корнях великовозрастного дуба и, прельстившись огнём, согревался от нарастающего холода с уже подготовленными отёсанными палками для жарки гуся.

Спустя час над костром вращалась с помощью кучера ощипанная и разделанная птичья тушка, а в таинственном уголке на холодной земле кряхтел и посапывал с довольным лицом Корбл. Через пару минут кучер разбудил его с предложением первым испробовать приготовленное птичье мясо. Старик, не долго думая, уселся возле костра и величественно вкусил предложенную грудку.

– О-о-о, невероятно! – сладко промычал Корбл после каждого укуса. – Délicieux!2

– Ах, никто ещё не хвалил мои блюда так, как ты! – рассмеялся Кейсер, вытянувшись вдоль мощного ствола с отрезанным кусочком мяса в руках. – Правда, оно получилось слегка жестковатым, хотя гусиное мясо, оно на то и гусиное… Жаль только то, что нет кастрюль, а то я и бульон бы сварганил. Хм… Слушай, Корбл, а куда мы после?.. До Парижа нам дней так пять, ну, может, меньше, я точно не знаю, как получится… А мы уже так напортачили! Боюсь, нас ждут большие проблемы по пути во Францию.

– Это да-а, только вот кто виновник кровавого пиршества, так это только я. Не кори себя, Кейсер… Думаю, что можно проехаться по близлежащим городам, деревням, может, таким образом и найдём какую-нибудь диву. А пока… нужно поспать, – тоскливо закончил старик и, придерживаясь за простреленную ляжку, зевая, забрался в повозку.

На тростниковом вентиле осталась как минимум половина гуся, которой бы с радостью полакомился Кейсер, но он так же, как и Корбл, до смерти объелся. И, напоследок отхлебнув пива из своего самодельного кожаного бурдюка, оставил костёр догорать, а половинку гуся – догнивать на свежем воздухе.