Я отправил письмо, затем потянулся, встал и пошёл к себе в номер. За столиком в тех же самых креслах, что и днём, сидели те же самые девушки и листали те же самые журналы. Казалось, что они сидели в тех же самых позах. Одна из них – та же самая – проводила меня к лифту тем же, полным тоскливого ожидания взглядом. У меня запищал мобильник – это была эсэмэска из банка о пополнении карточного счёта. Караим работает чертовски быстро, я уже получил всю оговоренную сумму.
Был ранний вечер, приятное время суток, когда рабочий день у большинства уже позади, спать ещё не хочется и кажется, что только теперь начинается жизнь. Я разделся, постоял немного перед окном, не включая света, а потом плюхнулся на кровать и включил телевизор. По одному каналу шло какое-то политическое ток-шоу. По другому каналу шло какое-то политическое ток-шоу. По третьему каналу шло какое-то политическое ток-шоу. Я нашёл музыкальный канал, выключил звук и полежал какое-то время, наблюдая сексуальную пантомиму на экране. Затем сел на кровати и взял жетон. Не включая света, я напряг зрение и постарался в полутьме его рассмотреть. Жетон хорошо сохранился – видно, что все эти годы он провёл не в земле. Кто-то отломил половину жетона убитого солдата, но не стал отсылать её в бюро по учёту потерь. Почему? И зачем эту половину жетона, которая ни при каких обстоятельствах не может представлять из себя хоть сколько-нибудь реальной ценности, хранить столько времени? Это что, семейная реликвия? И что это за странный блеск у жетона – в полутьме он был особенно заметен – я никогда не видел такого у солдатских ЕМ?
Размышляя над всеми этими вопросами, я встал, прошёлся по комнате и свернул в прихожую, чтоб пройти в ванную комнату.
Но дойти до неё я не сумел.
Проходя из комнаты в коридор, я крутил в руках жетон, разглядывал его, и вдруг споткнулся о порожек – откуда он тут взялся? Руку даю на отсечение, что не было тут никакого порожка, когда я приходил в свой номер днём! Я рухнул в коридор и ударился головой о шкаф. Не знаю, как я умудрился так упасть, только удар был мощный – у меня в голове вдруг вспыхнуло огромное облако белого света. Затем, всего на долю секунды, это облако распалось на мириады мелких пятен, в которых я с удивлением узнал людей, – огромное людское море, окружавшее меня в гостинице, за её стенами, за пределами города, везде. От этих людей тянулись ввысь тонкие яркие нити. Эта картина появилась лишь на мгновение, и, когда я повернулся, чтобы посмотреть, идёт ли и от меня вверх такая же нить, я ничего не увидел. Но за это мгновение видение так чётко отпечаталось у меня на сетчатке, что, закрыв глаза, я мог рассмотреть его в подробностях: люди – пятна яркого белого света и тонкие белые светящиеся нити, уходящие от каждого человека вверх и теряющиеся в вышине.
Я сел на полу и тряхнул головой.
Ссадина на лбу почти не болела, но голова гудела, и, главное, видение совершенно выбило меня из колеи. Дело даже не в том, что галлюцинация казалась чрезвычайно реальной, – я отлично понимаю, что любой бред человека кажется этому человеку реальным. Дело в том, что видение было чрезвычайно вычурным и необычным. Трудно было поверить, что мой мозг мог породить такое.
По-прежнему не включая света, я прошёл обратно и сел на кровать, глядя в окно. Мысли отказывались возвращаться в нормальное русло, и я решил выйти на улицу проветриться.
