Опускаю взгляд на слегка растянувшуюся футболку и обычные темно-синие джинсы.
– Не, ты не подумай, – поднимает руку Мирон, – я ничего такого не имею в виду. Ты имеешь право одеваться как хочешь. Просто…
Запинается. Но я все прекрасно понимаю и без его объяснений.
– Я понимаю, выгляжу я не особо презентабельно, – с губ слетает грустный смешок.
Отворачиваюсь и прикусываю губу до боли. Впервые мне стыдно за то, что не смогла достойно выйти из сложившейся ситуации. Не смогла обеспечить детей достойно.
– Эй, – меня дергают за подбородок, и я напарываюсь на серьезный взгляд Мирона, – ты чего? Плачешь?
А я сама не замечаю, как по лицу катятся слезы.
Быстро стираю их. Резким злым движением. Я не должна допускать близость между нами. Один раз она меня чуть не сгубила, второй раз я такой ошибки не должна допустить. Пусть он катится со своей заботой куда подальше.
– Все хорошо. Устала просто. Можешь отвезти нас куда-нибудь в гостиницу.
Говорю, а у самой внутри все льдом покрывается, потому что не на что мне номер снимать. Жить не на что…
– Ерунды не говори, Витаминка. Тут четыре спальни, уж где-нибудь размещу.
Отступаю от него, и он роняет руку, которой удерживал мое лицо.
– Откуда мне знать, что там у тебя на уме? Или я слишком для тебя замухрышка? – усмехаюсь.
Мирон стискивает зубы до скрежета.
– Я пытаюсь помочь, по старой дружбе. Ничего такого у меня в голове и не было.
Прикрываю глаза и делаю несколько вдохов. Чтобы избавиться от напряжения в каждой мышце тела.
– Тебе надо отдохнуть, – его голос смягчается. – Клянусь, не посягну на твою честь.
Поднимает руки, как будто сдается. А я не могу сдержать смеха. Качаю головой.
– Ты не меняешься.
– А надо было измениться? – в карих глазах мерцают искры.
Качаю головой.
Мирон все же убеждает меня в том, что нам с детьми лучше остаться у него. И я сдаюсь. В конце концов, мы устали. И я, и тройняшки. И куда-то тащить их сейчас будет эгоизмом. Золотухин выделяет нам самую просторную и дальнюю комнату. Там большая кровать, на которой мы должны все поместиться.
Он задумчиво потирает подбородок и о чем-то сосредоточенно думает. Вижу по его прищуренным глазам: что-то замышляет.
Переводит взгляд с меня на тройняшек и кивает. Подходит к тумбочке прикроватной, вытаскивает её в центр комнаты и двигает кровать вплотную к стене.
– Так не должен никто свалиться.
Отряхивает руки и широко улыбается.
– Видишь, я умею быть заботливым, – разводит руки и ведет плечами. – Ладно, исчезаю. Спокойной ночи.
Проходит мимо нас и плотно прикрывает дверь, оставляя меня с детьми.
– Ну что, пирожочки? Кажется, наша жизнь с этого момента круто изменится, – упираю руки в бока и вздыхаю.
6. Глава 6
Мирон
Амина все же идет мне на уступки, и мы немного обновляем её гардероб. И я понимаю, как сильно я отвык от её скромности. От того, какая она стеснительная и невинная.
И мне противно, что приходится втягивать Витаминку в наши семейные разборки, но я не могу рисковать отношениями с дедом. Мне нужно показать ему, что я достойный внук.
Я, а не тот, который ни разу в его жизни не появился. А теперь может отобрать у меня все.
Да, я меркантильная сволочь. Отчасти это так. Но своим я не привык делиться ни с кем. Даже если это любовь деда!
Пусть отправляются все к чертям. Я покажу деду, какой я семьянин. Только остается убедить его в искренности к Амине. Хотя, думаю, с этим проблем у меня не возникнет. Я не совсем уж наплевательски к ней отношусь. Мне она и тогда нравилась, и сейчас этот момент не изменился. Она все такая же красивая и миленькая.
