Пожимаю плечами.
– Ну да, мне непривычно, что за мной кто-то наблюдает. Мне помогала няня, но по некоторым причинам пришлось нам с ней расстаться. А так… – смотрю на Даню с Ваней, и в груди вспыхивает пламя, – мы практически всегда вчетвером.
– Завтра приезжает дедовский внук.
Бросаю на Мирона обеспокоенный взгляд, но он не выглядит разозленным, как это было после разговора с дедом. Наоборот, скорее, он погружен в равнодушие.
– Я почему-то поняла, что он уже тут.
Мирон кивает.
– Ага, я тоже так думал, но дед сказал, что завтра.
Встаю и принимаюсь готовиться ко сну. Меня немного беспокоит, что кровать в нашей комнате все ещё одна, но, судя по спокойствию Мирона, его это абсолютно не тревожит. Он расслабленно развалился в кресле и вытянул ноги так, что я чуть ли не спотыкаюсь о них.
Бросаю на него испепеляющие взгляды, но Мирону все равно. Он продолжает сидеть так, как удобно ему.
Наш разговор прерывает стук в дверь. Мирон идет открывать, а я усаживаю тройняшек на кровать, смотрю, все ли готово к их сну.
– Ну как вы тут расположились? – до меня доносится голос Матвея Яковлевича.
– Заходи, дед, – Мирон отступает.
– Не, я ненадолго. Тут такое дело, внучек.
Я неосознанно напрягаюсь и пытаюсь выглянуть из-за спины Мирона, но боюсь сильно далеко отойти от детей. Они у меня иногда становятся весьма скоростными тараканчиками. Запросто могут спикировать с кровати и пораниться.
– Какое дело?
– Кровати дополнительной для тебя нет.
Подавляю вскрик и нервно сглатываю. Сжимаю кулаки, жду, что ответит на это Золотухин.
И от его ответа моя челюсть стремительно летит к полу.
– Да не страшно, мы на одной поспим.
– Вот и я подумал. А завтра за кроваткой съездим, или закажем. О, точно, можно ж заказать сейчас все, что душе угодно.
Мирон угукает. Матвей Яковлевич быстро желает спокойной ночи, и дверь закрывается, оставляя меня с тройняшками и Мироном… и с одной кроватью.
Золотухин скептично косится на эту самую кровать и хмыкает. Я тут же взвиваюсь:
– Смешно тебе? Ты как себе представляешь, что мы тут впятером будем спать, золотце?
Он поднимает ладонь, и на его лице появляется самодовольная улыбка.
– Без паники, Витаминка, у меня все под контролем. Да, пупсы? – проходит мимо Даньки и ерошит ему волосики.
Сын удивленно хлопает глазами и даже пытается ухватить Мирона за руку.
– Я не понимаю, почему нельзя было…
Мирон разворачивается и пронзает меня возмущенным взглядом.
– Нельзя было что? Сказать, что мы не спим вместе? Что нам нельзя на одной кровати? И сразу же отвезти вас домой, потому что дед бы сразу заподозрил что-то неладное?
Затыкаюсь. Задумчиво закусываю губу.
– Да и к тому же, – он кивает на кровать, – тут человек пять взрослых влезет, а ты переживаешь за мелкотню. Верь мне, Витаминка.
А я даже не подозревала, чем закончится эта ночь…
***
– Боже, Витаминка, – меня будит шепот.
Разлепляю глаза и вижу, что за окном ещё темно. Часто моргаю, чтобы прогнать сон, и первым делом проверяю, все ли в порядке с тройняшками.
Они все втроем сопят на одном боку, подложив под щеки ладошки.
– Витаминка, – снова шепот, и я оборачиваюсь в сторону, где спит Мирон.
Мы с ним проспорили минут двадцать. Я не готова была соглашаться на то, чтобы он спал в кровати со мной и детьми. Мы на это не договаривались, да и для меня это было чересчур. Он не имел никакого права нарушать мои личные границы, потому что, по сути, был мне никем.
