Сначала двинулась копна черных греческих кудрей, явив греческий же профиль. Который через пару секунд превратился в фас. Греческий фас. Анфас. А-ля натюрель.
Собака. Греческая!
Тогда же Елена, разглядывая фото статуй, поинтересовалась, а чего это у них такое скромное мужеское достоинство. На момент разговора Туре исполнилось восемнадцать, а Клара Корнеевна уже находилась во власти возрастных деменций… В общем, разговор продолжился – про достоинства. И было сказано, что у древних греков размер ЭТОГО считался чем-то постыдным. И его сознательно преуменьшали при создании статуй. Торжество духовного над плотским. Идеи эллинизма и все такое.
Степа был не совсем греком. То есть, местами не греком. Одним местом только – но совершенно не соответствовал канонам древнегреческой скульптуры. Фиговым листком не обойдешься. Лопуха бы хватило.
Огонь медленно поднимается от пальцев на ногах выше. Колени, бедра, живот, грудь. Дышать просто нельзя этим огнем. И взгляд его – прямой. В глаза. Однако, как же сложно смотреть в глаза. И с каждой секундой этого взгляда он все менее и менее походил на эллина. Варвар, как есть. Собака греческая!
- Нравится?
Нимфоманские гены проснулись, точно! Наверное, нимфомания передается по наследству. Потому что сейчас Тура была практически готова сорваться с места, сорвать с себя одежду и... И иного объяснения нет – тому, что она стоит и пялится. Пялится на то, что уже можно прикрыть только листом лопуха. И то – если лопух хорошо рос.
- Твое одеяло.
Наследие флотских семьи Дуровых полетело в сторону древнегреческого непотребства. И прикрыло. И стало вроде как легче дышать. И получилось повернуться и выйти.
Уже в спину прилетел звук. То ли смешок, то ли хмык. Не стала разбираться, просто дверью хлопнула.
Собака древнегреческая кудрявая!
*
- Ты что творишь, мать твою!!!
Что творит, что творит… отжимается! Потому что в комнате места нет.
Степка недовольно приподнялся с пола.
- Что не так?
- Ты хочешь быть изнасилованным?!
Она стояла в дверях кухни. Футболка серая – чудом. Джинсы привычно черные.
- А ты собираешься? Я сопротивляться не буду.
Очень хочется отвести взгляд от гладкого мужского торса. Идеального до самой крошечной мышцы над брюшным прессом. Давид-мать-его-Микеланджело. Или Дискобол-черт-его-дери-Мирона.
Очень надо. И невозможно.
- Я пас. А вот Елена Прекрасная не устроит, - Тура демонстративно прошла мимо. – Изнасилует тебя прямо тут, на кухне, не сходя с места. Мне-то все равно. Лишь бы дед не услышал - не для его возраста потрясения. Слушай, трахай ее в комнате, а? И по возможности тише. Она шумная, как в порнухе – насмотрелась. Но можно же рот зажать…
Степа дослушивать не стал – накинул полотенце на плечи и вышел из кухни. И пообещал себе, что больше без футболки из комнаты не выйдет.
Но и это решение его не спасло от чаровницы Елены Падлны.
*
Степа едва успел закрыть за собой входную дверь, как дальнейший путь ему преградили. Прекрасно. Мало его Матуш на тренировке гонял. И тут на него у кого-то… планы.
- Добрый… э-э-э… вечер, - Степан попытался изобразить уже отработанный маневр «бочком по стеночке». Не сработало. Елена выдвинулась наперерез всем своим женским достоинством. Нельзя, все-таки, в таком возрасте и с такими габаритами напяливать на себя… вот это. Обтягивающее и блестящее.
- Добрый, Степочка. Хотите бокал вина?
Вот после тренировки – самое оно. Лучше не придумать.
