Трудно удержать - страница 28

Время.

Я не самый умный в мире, но даже мне понятно, где бы я оказался, если бы офицер забрал меня в участок.

В приюте. Либо у родственников, что живут на другом конце страны, далеко от мечтаний, которые я пытаюсь осуществить.

Твое имя, понятное дело, вызывает ажиотаж. Думаю, у тебя есть все шансы победить.

Я – тот, кто перестал молиться много лет назад, – теперь решаю поговорить с богом.

Господь, помоги мне получить эту стипендию. Помоги воспользоваться тем, что дал мне отец Рори. Умоляю тебя, пусть мои мечты станут явью.

Я на взводе.

Моя жизнь вот-вот совершит крутой поворот, и я до смерти боюсь, что после этого окажусь далеко от всего, что знал. И уже никогда не смогу вернуться.

Я громко вздыхаю, пока мой агент продолжает трещать без умолку.

– Буду с тобой честен, приятель. Я перестал что-либо понимать еще пару минут назад. Просто скажи, получал ли ты новости от руководства. – Я стою на краю заднего двора Джонни и любуюсь открывающимся передо мной видом. Стоит только заглянуть дальше неприлично дорогих домов, что ютятся друг на друге, скрывающая зелень долина из стекла и бетона меркнет перед раскинувшимся за ней городом.

Восходящее солнце у меня за спиной отражается от небоскребов вдалеке, а за ними виднеется сверкающая голубая полоска Тихого океана.

Раз уж вид настолько завораживает, почему тогда я скучаю по пасмурному небу и мрачным пабам родины? Прошло всего две недели.

Потому что тебе не хватает футбольного поля. Стадиона, что возвышается вокруг, пока ты тренируешься. Страха проиграть, а также того чувства, что ты – часть истории.

В США я чувствую себя отстраненным… словно все просачивается сквозь пальцы, а я ничего не могу с этим поделать.

Тем не менее я стараюсь проявить терпение, прислушаться к Финну, сделать именно то, о чем меня попросили.

– Ты заходил в интернет? Смотрел, что пишут в английских газетах? Я понимаю, почему ты игнорируешь пресс-агента, даже она это понимает, но тебе же лучше, чем кому-либо, известно, что потребуется время, чтобы расхлебать ту кашу, которую ты заварил, – говорит Финн. – Если ее вообще можно расхлебать.

При последнем замечании я разминаю плечи и потираю переносицу.

Неужели я облажался? Неужели разрушил все, над чем работал? Следует ли мне позабыть о верности и необходимости отплатить за услугу и превратиться в негодяя, которым меня и так считают?

Разве не иронично?

– Для такого нужно время, Раш. Не каждый день кто-то из моих клиентов устраивает переворот в своей же команде.

– Я уже говорил, что люди докопались бы до истины, если бы присмотрелись получше.

– И что, черт возьми, это значит? Я твой агент, который должен оставаться на твоей стороне, бороться за тебя, а ты бросаешься громкими фразочками.

«Тогда почему же я в Америке?» – спрашиваю я себя раз за разом.

– Мне приказали об этом не распространяться.

– Чушь собачья, и ты это знаешь. Я действую в соответствии с тем, что мне известно, – повторяет Финн, казалось бы, уже в миллионный раз. Хотя я помню, как он примчался ко мне, когда новости только появились. Как кричал, что я не способен сосредоточиться на игре и удержать свой член в штанах.

Как и все вокруг, он поверил в худшее.

– Я должен оставаться на твоей стороне и бороться за тебя. – Предполагалось, что я ничего не должен доказывать Сандерсону, что он верит в меня как в человека и как в игрока. Но все же…

– Я же здесь, разве нет? Делаю то, о чем ты попросил.