Стараясь не выглядеть слишком взволнованно, я спешу обратно в помещение, где полно народу.
Когда я замечаю папку там, где ее и оставила, я сбавляю темп и даже улыбаюсь некоторым коллегам, мимо которых прохожу.
Теперь, когда папка оказывается у меня в руках, а за плечами слишком много дней, проведенных на этих насыщенных тестостероном конференциях, я решаю, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы незаметно уйти. Тишина комнаты в отеле, доставка ужина в номер и возможность наконец-то снять каблуки кажутся мне прекрасным способом завершить этот вечер.
Конечно, мне нравится суета и общение на конференциях, но я слишком устала.
Вселенная будто бы намекает мне, что заказать еду в номер – плохая идея, поскольку я застреваю позади десяти человек, что толпятся у выхода. Все рассматривают что-то в телефоне одного из них, так что они не слышат моих «Позвольте пройти».
Я останавливаюсь как вкопанная как раз в тот момент, когда уже собираюсь обогнуть мужчин.
– Она не знала о Чикаго. Совсем ничего не знала. Думаешь, папочка Кинкейд понимает, что она – слабое звено, и именно поэтому не хочет ее отпускать? – Этот голос и усмешка, что следует за произнесенными словами, принадлежат придурку Финну. – Кажется, он потакает ее драгоценному эго. Ведь на одной красоте далеко не уедешь.
Я застываю от шока, нерешительности, обиды – называйте как хотите, – когда вокруг Финна раздается смех. Стоит ли мне остаться здесь, спрятанной за толпой, или лучше заявить о своем присутствии?
И что такого, черт возьми, должно произойти в Чикаго?
– Ходят слухи, что все Кинкейды с ней нянчатся. Заметил, что, когда дело касается атлета, которого не так-то легко убедить, на дело отправляется кто-то из ее сестер? – слышится другой мужской голос, обладатель которого присвистывает.
– Они могут отправить Леннокс ко мне, когда захотят, – заявляет третий. – Мы могли бы провести переговоры о том, что ей стоит оставить туфли, а все остальное снять.
– Я о таком наслышан. Черт, может, мне стоит притвориться спортсменом, потому что она готова на все, лишь бы подписать контракт, – продолжает свистун.
Мой желудок сжимается, и я почти вижу, как он подталкивает остальных локтем в этой «мужской» манере. Я ошеломлена комментарием, хоть и знаю, откуда он взялся. Это всего лишь искаженная правда, но насколько я была глупа, когда полагала, что ее воспримут как-то иначе.
– Ты о Бредли? – уточняет второй.
– Конечно, о нем, – отвечает свистун. – Последнее, чего мне хотелось бы, чтобы мне напоминали, как я потерял топового клиента просто потому, что у меня нет киски.
От удивления у меня отвисает челюсть, и я моргаю так быстро, будто это поможет мне забыть услышанное.
Так вот какие слухи ходят? Что я сплю с клиентами, чтобы увести их от нынешних представителей?
Гнев разжигает и укрепляет шок от услышанного. Я знала, что обо мне ходят слухи – в конце концов, я агент-женщина, которая работает с мужчинами-атлетами, – но не такие же.
Можете окрестить меня наивной, но какого черта?
Кто-то толкает меня сзади, чем возвращает к реальности. Я снова прислушиваюсь.
– Так вот что случилось с Чикаго? Организатор понял, что вместо мозгов ему светят только сиськи, и отозвал предложение? – предполагает второй.
– Не будь придурком, – говорит другой, но его смешок скорее побуждает продолжать в том же духе.
– Или она оказалась слишком глупа, чтобы понять, какой шанс ей выпал? – продолжает второй.
