Труды по россиеведению. Выпуск 2 - страница 32

Конечно, Николай II не хотел разрушать самодержавия. Всю свою жизнь он вынужденно (перед превосходящими обстоятельствами) отступал. Наверное, и не догадывался, что происходит. Не исключено: полагал все эти думы, партии, свободы временными, данными им на время. Но это, так сказать, на властно-политическом уровне. Основной же процесс – де-сакрализации, демифологизации, деперсонализации – шел во властно-метафизическом измерении.

Иван Грозный, Петр I, Екатерина II убивают или хотят каким-то образом избавиться от своих детей (вообще близких) во имя – как им казалось – России. На самом деле – Власти. Николай II жертвует всем (Россией, самодержавием) – как нам кажется – во имя сына и семьи (жены, в первую очередь). То есть жертвует Властью во имя privacy. Жутко-символичным представляется то, что два царевича Алексея – Петрович и Николаевич – убиты в восемнадцатом году. Семьсот и девятьсот восемнадцатом. И в эти двести лет, что лежат между двумя убийствами, Русская Власть прошла путь от высшего пика своей персонализированной моносубъектности до полной утери, утраты, сдачи всего этого. До деперсонализации и десубъективизации…

Здесь уместно вспомнить, что говорили о современном типе власти, зафиксированном в форме «state» (это совсем не то, что у русских зовется «государство»), выдающиеся французские политические теоретики Морис Дюверже и Жорж Бюрдо (не путать с Пьером Бурдье!). Я не раз уже приводил в своих работах эти их слова, но и сейчас без них не обойтись. – М. Дюверже, развивая тему принципиальной безличности современной власти, называет правителей «слугами», «должностными лицами». По его мнению, state6 тем совершеннее, чем state-«идея», state-«абстракция» отдельнее, отдаленнее от конкретных носителей власти (3, с. 21).

Ж. Бюрдо пишет: «Люди изобрели государство (l’etat), чтобы не подчиняться другим людям» (1, с. 15). Поначалу они не знали, кто имеет право командовать, а кто нет. И потому пришлось придать власти политическую и правовую форму. «Вместо того чтобы считать, что власть является личной прерогативой лица, которое ее осуществляет, они разработали форму власти, которая независима от правителей. Эта форма и есть государство» (там же, с. 10). Согласно Бюрдо, state возникает как абстрактный и постоянный носитель власти. По мере развития этого процесса правители все больше и больше предстают в глазах управляемых агентами state, власть которых носит преходящий характер. «В этом смысле идея государства (l’etat) есть одна из тех идей, которые впечатляющим образом демонстрируют интеллектуально-культурный прогресс… Ведь отделение правителя, который командует, от права командовать позволило подчинить процесс управления заранее оговоренным условиям. В результате стало возможным оградить достоинство управляемых, которому мог наноситься ущерб при прямом подчинении какому-нибудь конкретному человеку» (там же, с. 15).

Кстати, и конституция возможна (т.е. действенна и необходима) только при такой и для такой власти. Конституция является формулой и формой такой власти. Обязательная предпосылка конституции – возникновение абстрактно-безличностной власти. Суверенитет должен отделиться от лица – персонификатора власти.

Европейская история неоднократно демонстрировала нам процесс отделения суверенитета от лица путем отделения головы этого лица от туловища – Карл I, Людовик XVI… Иными словами, формирование state проходит через обряд инициации – «обрезание» суверенитета в виде головы у монархической власти. Американский исследователь А. Хардинг пишет: «Английская революция показала, что суверенитет, «сосредоточенный» в короле, может находиться и в другом месте. 19 мая 1649 г. в ходе пуританской революции парламент провозгласил: «Народ Англии… постановил быть политическим сообществом и свободным государством (state) и отныне управляться как политическое сообщество и свободное государство (state) высшей властью этой нации – представителями народа в парламенте». Джон Мильтон назвал короля «врагом народа» (4, с. 70).