Понимал ли это Путин? И если да – знал ли, как этого добиться, не отказываясь от управляемой демократии и исполнительской вертикали?
Важно, что именно этого хотела передовая, образованная часть российского общества и именно в таких категориях она трактовала национальное могущество и престиж. За десятилетие стабильности и роста благосостояния в России сложился новый средний класс. Удовлетворив первоначальные материальные нужды, он стал все более активно выступать против того, что мешало прогрессу (и его собственному, и страны): засилья бесконтрольной бюрократии, всеобщей коррупции, произвола и криминализации силовых ведомств, манипулирования выборами всех уровней, зависимости законодательной и судебной властей от чиновников, повсеместного пренебрежения правами и достоинством граждан. Именно эти цели, осознанно или нет, ставил передовой класс в политическую повестку. Он не хотел снова тратить ресурсы на военно-политические вылазки и конфликты с демократическими странами мира.
В такой атмосфере на выборах 2009 г. пришел к власти назначенный Владимиром Путиным молодой и более либеральный преемник – Дмитрий Медведев, которого с энтузиазмом приветствовала почти вся демократическая Россия.
Одновременно произошли радикальные перемены в Вашингтоне. Провалы внешней политики США и самый тяжелый с конца 1920-х годов экономический кризис привели к смене в 2008 г. администрации. Новый президент Барак Обама, принадлежащий к одному с Медведевым поколению политиков, начал пересмотр американского внутреннего и внешнего курса, включая отношение с Россией.
Медведев: несбывшиеся надежды
Отвечая общественным настроениям, новый президент России провозгласил курс на демократизацию («свобода лучше, чем несвобода») и модернизацию экономики в целях перехода с экспортно-сырьевой на инновационную модель (тем более что в условиях кризиса цены на нефть пошли вниз). Определяя магистральный вектор российских внешних приоритетов, президент Медведев писал в своей программной статье 2009 г.: «Модернизация российской демократии, формирование новой экономики, на мой взгляд, возможны только в том случае, если мы воспользуемся интеллектуальными ресурсами постиндустриального общества… Наши внутренние финансовые и технологические возможности сегодня недостаточны для реального подъема качества жизни… Конечно, не бывает отношений без противоречий, – отмечал он. – Всегда найдутся спорные темы, причины для разногласий. Но обидчивость, кичливость, закомплексованность, недоверие и тем более враждебность должны быть исключены на взаимной основе из отношений России с ведущими демократическими странами» (11). В том же духе высказывался министр иностранных дел Сергей Лавров: «…важнейшим приоритетом российской дипломатии является формирование благоприятных внешних условий для поступательного внутреннего развития» (10, c. 16).
Со своей стороны, президент Обама взял курс на сотрудничество с Россией в борьбе с международным терроризмом и в деле укрепления режима нераспространения ядерного оружия, заявил о намерении прекратить войны в Ираке и Афганистане, призвал в своей пражской речи 2009 г. вернуться к идее полного ядерного разоружения. Вашингтон значительно урезал программу ПРО в Европе, отказался от одностороннего и произвольного (вне рамок международного права) применения силы, отложил в долгий ящик расширение НАТО на восток.
