Дальше все было как в тумане. О событиях той ночи я не мог толком вспомнить на следующее утро, не говоря уже о прошедших годах. Да и память играет со мной злые шутки. Но все последующие годы своей жизни я не прекращал попыток найти приемлемое объяснение ощущениям, испытанным той ночью, и не выставить при этом медицинский диагноз. На уроках физики, пытаясь пробудить крепко спящую во многих тягу к знаниям, нам рассказывали о свойствах колебаний низких частот. Известен даже исторический пример, когда некий незадачливый режиссер, желая усилить эффект от бездарной сцены, нанял умельца, который в нужный момент включил низкочастотный генератор. Кто же мог предположить, что горе-помощник в результате сорвет весь спектакль? Эти самые герцы так повлияли на человеческую психику, что вся толпа зрителей, объятая паническим ужасом, убежала из театра. А как насчет «летучих голландцев» – кораблей, по непонятным причинам покинутых людьми? Пораскинув мозгами, я пришел к выводу, что без особых частот в той избушке не обошлось, это уж точно. Вполне научное объяснение. Я готов даже пойти на уступки и признать, что вследствие стресса и нервного потрясения я был подвержен некоего рода… галлюцинациям, что ли? Но чтобы добровольно признать себя душевнобольным – это уж увольте.
И снова воспоминание о себе: сижу на полу, опершись спиной в дверь, а коленками – в подбородок. Поддерживаю, знаете ли, нижнюю челюсть. Чтобы зубы не так громко стучали. Пострадавшему моему месту сидится довольно мягко: не заметали тут много лет. Глаза, наверное, выпучены, сижу и смотрю в темноту, хотя вряд ли я действительно хочу что-нибудь разглядеть.
И жду я чего-то не очень хорошего, а точнее – совсем нехорошего. Я бы, наверное, тогда не удивился, если бы найденный череп вдруг повис передо мной, светясь адским пламенем, и стал разговаривать, плюясь огнем и шепелявя. Ничего подобного не случилось, хотя я очень ждал. Впервые за последние минуты я начал дышать и даже, помнится, вздохнул свободнее. Позже, значительно позже я понял истину: если чего-то очень ждёшь, если воображение рисует тебе реальные картины, то переводить дыхание рано. С тобой непременно произойдет какая-то паскудная вариация на тему.
Вначале я различил звук. Чутко вслушиваясь в относительную тишину, наполненную крысиной возней, я сразу уловил изменения. Это было нечто среднее между падением капли воды в пещере (хотя откуда мне знать наверняка, ведь я никогда прежде там не бывал) и стуком каблуков по деревянному покрытию. И ещё: это перемещалось. Вот оно, дробно стуча, перебежало из угла в угол, остановилось в раздумьях на минуту-другую. Мое сердце доказало, что рекорд скорости ещё не установлен. Хотя, такими темпами, финиш уже близок. Подкатывая к горлу, оно гулко стучало в ушах, потом падало куда-то вниз, обнаруживаясь в животе, и возвращалось обратно. Тем временем, стук шагов – теперь в этом не было сомнений – возобновился. Нечто медленно и уверенно приближалось к избранной цели – ко мне. Изображение появилось позже, и сразу пришла на удивление спокойная мысль: «А ведь боялся-то я не зря. И в хижину эту меня силой заталкивали».
Существо было большим и очень страшным. Очень. В состоянии столбняка, а, вернее, «сидняка» я наблюдал светящееся бледным голубоватым светом волосатое тело. Оно было коренастым, и густой волос больше походил на шерсть. Чтобы разглядеть голову, мне пришлось посмотреть вверх, хотя делать этого совсем не хотелось. Злой оскал с клыками, корявый длинный нос пятачком, хитро прищуренные маленькие глазки. Устрашающая гримаса волосатой морды. Что, напоминает соседа дядю Ваню? Но не совсем. Внизу – козлиная бородка, вверху – острые уши. Рога… Я быстро опустил глаза. Так и есть, нижние конечности заканчивались копытами, отсюда и характерные звуки.
