«Зачем ты узнал?».
– …А тут соседка звонит. Говорит, почистил Санёк ложки? Очень она удивилась, когда у тебя серебро из кармана посыпалось. Решила у нас справиться… Добрая душа. Зачем ты это сделал?
– Прости, Влад. – «Прости, Влад».
– Ну, если по-хорошему не понимаешь, вор…
Мерные удары ремня и трещинка на стене.
– Сурик, клянись, что больше это не повторится.
– Клянусь, – «кроме соли, чеснока и, возможно, свячёной воды,… потому, что серебряный нож у меня теперь есть».
Мерные удары ремня и трещинка на стене…
Мне кажется, или я вправду стал лучше видеть их в темноте? Раньше только кожей ощущал, а теперь… вон там, над елью. И дернул меня чёрт поднять голову. Ну да, он самый и дернул. Вот гад: заделался под тучку, эдакое кружевное облако. А может в самом деле облако? Нет. Слишком бодренько несётся по небу. А ветра-то уже нет: ни одна веточка не шелохнётся. Непорядок!
«Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна…»
Это не я сказал – Пушкин. А потом точно так подметил:
«Мчатся бесы рой за роем
В беспредельной вышине,
Визгом жалобным и воем
Что же это они и Вас, Александр Сергеевич, в свое время достали? Спокойно, Сурик. Нервы в коробочку. Сегодня, кажется, не твой день. Капелька везения – и ты дойдёшь без приключений домой, достанешь из тайника банку кофе, выпьешь потихоньку чашку. А там – останется скоротать ночку над учебниками и пойти в школу.
* * *
– Что-то вам в последнее время много задают, – возмущается Влад.
– Еще раз застану ночью за учебниками – строго накажу, – обещает мама.
– Я в твои годы тоже, бывало, полуночничал, но, всё больше, над романом Жуля Верна, а ты…
– Сашенька, я согласна, чтобы ты приносил домой тройки…
– Ладно, парень, иногда и двойку можешь.
– …Но мне твоё здоровье важнее.
– Настоящему боксёру надо много спать.
– Хорошо, Влад. Ладно, мама.
Все противоречия утихли, после того как мне удалось подкопить на фонарик, который я наловчился благополучно пристраивать под одеялом.
* * *
Но предчувствие опасности не покидало меня. Хотя то, что я видел, явно следовало по какому-то маршруту, не видя во мне потенциальной мишени, я отчетливо ощущал, что главные мои неприятности впереди. Мне оставалось пройти довольно большой зигзагообразный отрезок пути, когда кое-что, наконец, начало происходить.
Первое, что я отметил – это новое «облако», спешащее по небу в безветренную ночь. И все бы ничего, учитывая мою бесшумную походку, если бы не одно обстоятельство. Из подъезда, мимо которого мне предстояло пройти, внезапно вынырнул некто и заторопился по безлюдной до того улице, наполняя застывший воздух невообразимым хрустом и скрипом. Постойте,… вынырнула и засеменила. Выдернув из подмерзшей ледяной каши свои десятисантиметровые каблуки, эта особа женского пола начала с устрашающим грохотом быстро-быстро опускать их на асфальт. Мне сразу представился отбойный молоток, при помощи которого один за другим вбиваются гвозди в крышку моего гроба. И вот после этого никто не посмеет осудить меня за леденящий душу испуг. Никто, если он хоть сколько-нибудь понимает, в чем тут дело. Но поскольку таковых не наблюдается, я, как обычно, разрешу заклеймить себя позорным определением «трус».
Лучше бы ты, милая, сразу с транспарантом вышла: «Вот она я! Иду в темноте по улице. А в двух метрах позади меня – Сурик. Но вы меня не трогайте, вам ведь нужен он! Его-то и берите…».
