— Ой, да ладно. Не так уж там и плохо, как малюют...
— Господи, за что мне всё это?
— За занудство! — сердито констатировала Клавдия и подвинула Юнону. — Ну чего застыли? У меня чаек с собой, давайте выпьем за детей и моё грядущее свидание.
Она достала маленькую серебристую фляжку, запрокинула голову и залпом влила в себя содержимое.
— Чтобы значит у меня сегодня все было!
— А мне чтобы ничего за все не было! — весело подхватил Коленька, чокаясь с Юноной чашкой с чаем.
— Наш человек! — похвалила внука бабуля и, не прощаясь, пошла на выход.
— Уже уходите? — голосом кролика из Винни пуха спросил Степан.
Бабуля покрутила головой, подумала немного и решительно выпорхнула за дверь.
— Будь осторожна! — крикнула Наталья ей вдогонку.
— Вот еще!
Наталья обречённо вздохнула и вернулась на кухню, где в уголке пригорюнились Степан и Юнона.
— Мама, как же ты выросла-то?
— Это было трудно. Но как бы ваша бабушка не старалась меня угробить, я все-таки выжила.
***
Воскресный день Юна решила провести с подругой в кофейне, но мама строго-настрого запретила пить кофе.
— Чай, молоко, вода, сок — это пожалуйста.
— А я хочу кофе...
— Не понимаю я, ну неужели никак нельзя обойтись без него, а? Раньше никакой моды не было на эту бурду, а теперь прям дня прожить не можете. Я запрещаю!
— Маа, ты еще на старославянский перейди. Что значит раньше? Раньше и трава зеленее была и вообще!
— Нет, обещай! Не думаешь о своем здоровье — подумай о ребенке. Пей чай, я сказала!
Юна, дабы не провоцировать скандал, уверила мать, что так и поступит, а сама уже представляла, как выпьет любимый латте с маршмеллоу. Да ну и какой уж там кофе, строго говоря? Так, одно название. Но раз маме так спокойней, то можно и приврать немножко. Так сказать, ложь во спасение. Во спасение её и маминых нервов.
Ляля, как всегда, опоздала, и в этот раз особенно серьезно. Юнона уже собиралась уходить, когда беспечная подруга прискакала в их любимое кафе — на шпильках, в обтягивающем ярко-синем платье под пальто и при шикарном макияже. Ну чертовски хороша, как ни крути. Синицына сразу взгрустнула, когда она теперь сможет носить такие платья и каблуки?
— Ты чего такая невесёлая? — Ляля не успела еще как следует причалить, а на нее уже обратились все взоры присутствующих.
Даже официант, до этого вяло ковыряющийся в зубах парнишка лет двадцати, тоже со всех ног бежал к их столику.
— Будешь тут веселой, — зло брякнула Юна, — Заказывай давай поскорее, я заколебалась тебя ждать! Есть хочу!
— Ой ты Божечки! Меньше съешь — худее будешь. Народная мудрость. Нам два кофе, пожалуйста. — обратилась она к официанту.
— Один, — слишком резко поправила Юнона, сама от себя того не ожидая. — Один кофе и облепиховый чай. И пироженку с малиной. И мороженое с абрикосом. И...
— Эй, тормозни! Ты чего? — вылупилась на нее Ляля, привыкшая, что Юнона на вечной диете.
Впрочем, как и сама Ляля.
Все, что она позволяла себе из сладкого и был тот латте с маршмеллоу. А никакие не пирожные и мороженое.
— Не тормозну. Есть хочу.
— А мне кофе и овощной салат, — отпустила Ляля официанта и перегнулась к Юноне, приложив руку к ее лбу.
— Ты чего, рехнулась что ли под старость лет, подруга? Я тебя не узнаю, колись, что не так?
Синицына поджала губы и отвернулась в сторону, делая вид, что разглядывает редких прохожих.
— Только не говори мне, что ты того...
Ляля округлила глаза и даже рот приоткрыла.
