– Ой, потом налюбуешься на свою принцессу, ковбой. За работу! – командовала Мо. Тётушка предложила подругам шоколадный торт. Минди вежливо отказалась, а Мо расправилась с обоими кусками.
Парни закончили, и все уселись за столом на кухне. Пришлось притащить стулья с третьего закрытого этажа. Стулья были старыми и очень пыльными. Минди заботливо протёрла каждый тряпочкой, ветхую мебель.
Все затаив дыхание смотрели, как громадина Бо скромно присел на один из них.
– Может, всё же возьмёшь мой? – предложила я, вставая с места.
И только я произнесла эту фразу, как стул под Бо затрещал и развалился. Бедняга Бо, как подаренная им же тряпичная кукла, сидел на полу с вытянутыми ногами.
– Я в порядке, – наконец произнёс громила.
Все прыснули смехом.
– Кто бы знал, что чемпиона победит стул, – Мо хваталась за бок и грозилась сама слететь на пол.
Марк помог громиле встать, и я почувствовала мозолистые руки на своём запястье. Пока все были заняты происшествием, Джон увлёк меня в сад.
Дверь едва успела закрыться, а мы уже целовались. По телу разлилось тепло и счастье – впервые за долгое время. Джон без труда взял меня на руки и закружил. Я смеялась: с ним мне не страшно. Парень аккуратно поставил меня на землю. Я припала к его губам. Щетина царапалась, но мне было всё равно – вырасти у него даже иголки вместо волос. Однако знакомый от мамы запах табачного дыма насторожил.
– Ты куришь? – удивилась я.
– Ну… – парень стыдливо почесал затылок и поднял плечи. Я обняла его за торс, он обнял в ответ и чмокнул в макушку.
Мне не хотелось говорить о курении, не хотелось вообще говорить. Вот бы стоять так всегда: в обнимку и молчать, ощущать, как шершавые от работы руки гладят по волосам, влажные губы нежно целуют в лоб. Вдыхать запах постиранной футболки, табака и любимого был божественно приятным.
– Я очень скучал по тебе, милая, – шёпотом произнёс Джон.
– А я без тебя не жила, – призналась я без преувеличения.
Джон поднял мою руку с часиками и улыбнулся.
– Это лучшие подарки в моей жизни. Спасибо. – Уже привычным движением я прикоснулась к серебряному сердечку на груди и, благодарная, чмокнула Джона в колючую щеку.
Джон посмотрел на циферблат, поцеловал ладонь и неохотно отстранился.
– Мне нужно на работу, мышка, – сообщил парень. Я была расстроена.
– Я зайду вечером, ладно?
– Хорошо, – ответила я немного грустно.
Джон наградил меня прощальным поцелуем и в два прыжка перемахнул через забор.
– Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ДЖОАН!!! – во всю глотку закричал он, хитро подмигнул и скрылся.
Я, красная, но счастливая, направилась на кухню. За дверью стоял гул голосов, но стоило открыть дверь, как воцарилась мёртвая тишина. Остатки «погибшего» стула убрали, все мирно пили чай прихлёбывая.
– Петухи стали больно громкие, вы не находите? – прервала тишину Мо, аристократично оттопыривая мизинец и сделав глоток из незнакомой фарфоровой чашечки. Присутствующие рассмеялись в кулаки. Одна Кристин с криками «тили тили тесто, жених и невеста» убежала собираться на скрипку.
Видимо, на третьем этаже раскопали старый фарфоровый сервиз. Розовые пухлые чашечки с позолоченными ручками. На корпусе чашек красовались рисунки кукол в белых платьишках с рюшками.
– Какая прелесть! – расхваливала посуду тётушка Нэталин. – Это ещё моей бабушки. Она никогда не разрешала ими пользоваться.
Нэталин с восхищением осмотрела чашечку и передала её мне. Я восторгов не разделяла: позолота кое-где осыпалась от времени, а на меня уставили свои пустые и агрессивные глаза девочки, ангелочка с картинки.
