– Они даже не видели, куда идут, – замотала головой Тиа. – Это-то меня и спасло, а то пришлось бы объясняться. Интересно, что в тех корзинах? На вид они очень тяжелые.
Сестра кружила по комнате, перечисляя всевозможные варианты: «Ткань для новых дзироко, балдахины для штопки, бронзовые канделябры или, может, грязные мантии тар-атуа?» Калиса слушала молча. Она знала, что бесполезно пытаться вставить хоть слово, пока Тиа не выговорится.
Забыв обо всех правилах этикета, Тиа вольготно развалилась на мягких подушках, раскиданных около низкого резного столика, и по-хозяйски придвинула к себе вазу с фруктами. Калиса последовала ее примеру и плюхнулась рядом. По неведомой ей самой причине, рядом с сестрой она могла позволить себе такие вольности, на которые не осмеливалась даже в одиночестве. От того, с каким удовольствием гостья расправлялась с едой, у Калисы тоже разыгрался аппетит. Ужинать вдвоем оказалось веселее. Жаль, строгие правила храма этого не позволяли.
Наевшись, сестры устроились удобнее на подушках и, разглядывая украшенный замысловатой лепниной потолок, болтали о прошедшем дне.
– Никак не могу запомнить этот проклятый танец, – посетовала Тиа.
Она ловко вскочила на ноги и повторила движения, которые они разучивали всю неделю. Тиа нарочно двигалась неуклюже, и Калиса невольно рассмеялась, сделав вид, будто не заметила, что сестра выругалась.
«Интересно, от кого Тиа нахваталась таких словечек? – подумала она. – Сама я точно не учила ее такому». А вслух задала вопрос, волновавший обеих сестер:
– Тебе удалось узнать что-нибудь новое?
Тиа сразу же сникла.
– Нет. Никто ничего не знает, даже старейшие из монахов. Или не хотят говорить, – добавила она, подумав.
От этой ремарки стало не по себе. Неужели от них что-то скрывали? Калиса вспомнила добрые лица настоятелей, которых знала с младенчества. Нет, все в храме любили ее, заботились о ней и никогда не пожелали бы зла. В этом она не сомневалась.
– Я бы хотела вернуться домой, – вздохнула Тиа. – Но раньше к нам никто не возвращался.
– Значит, отец все-таки не призовет нас обратно, – задумчиво произнесла Калиса.
Тиа села рядом, положив голову ей на плечо.
– Не хочу, чтобы этот день наступал. Мне страшно.
Калиса разделяла страхи сестры, но решила не показывать своих переживаний. Сама она жила в храме почти шестнадцать лет, в то время как Тиа появилась здесь всего год назад. Испуганная, растерянная, подавленная. Не ведавшая ничего о жизни в людском мире. Не сразу Калисе удалось смириться с тем, что новая жрица заняла место той, с кем она выросла и с кем должна была пройти церемонию. Но время шло, дни сменялись неделями, и Калисе все же удалось подавить неприязнь и осознать ответственность за младшую сестренку.
– Я понимаю твои чувства, – сказала она, крепко обняв Тиа. – Но ты дочь Анреншена, и это твоя судьба и твой долг. Наши волнения – лишь очередное испытание, посланное отцом. Мы должны с честью пройти его. Скоро мы все узнаем…
Подобными словами обычно ее саму подбадривал настоятель Цуно. Калиса надеялась поддержать сестру, но сделала лишь хуже. Тиа вырвалась из объятий и вскочила на ноги.
– Не говори о нем! – с горечью воскликнула она.
Щеки сестры загорелись сердитым румянцем, в глазах сверкнули слезы.
– Что с тобой, Тиа?
– Тут все иначе! Не так, как представлялось. Все, во что мы верим… ничего нет.
В который раз Калиса пожалела, что Тиа еще не в совершенстве владела языком людей, и порой ее было трудно понять. Вот как сейчас.
