– А что такого? Мне что, в ночной клуб в парандже ходить, что ли?
– Ну, в парандже, не в парандже, а пузо бы прикрыть не мешало.
– Это у тебя пузо, грубиян бородатый, а у меня животик! Загорелый и красивый!
– Да кто ж сомневается, – вклинился в дебаты братец. – Боюсь только, местное население не оценит тонкость твоего вкуса.
– А ты вообще молчи, жертва грязелечения!
Кот только открыл рот для очередного перла ехидства, как нас прервали: от деревни валила толпа местных жителей. Мужики дружественно помахивали топорами, вилами и косами, а бабы вместо "здрасти" орали что-то типа "лешавка" и "чудище болотное". Лешавка – это, видимо я, а чудищем Костика окрестили. Только Митрич остался не обласканным, обидно даже как-то за него.
Но поплакать о горькой судьбе обделённого не дали – толпа подгребла ближе. Свирепые лица мужиков не предвещали всяким там лешавкам и чудищам ничего хорошего. И лежать бы нам с Костиком котлетками по-киевски (я уже даже зажмурилась), но тут вмешалась судьба в бородатом лице нашего Сусанина. Митрич вышел вперёд, отвесил земной поклон и изрёк:
– Мир вам, люди добрые! – глядя на громыхающую железом толпу, я искренне засомневалась, что добрые люди там присутствовали, но поправлять домового не стала. – Не откажите в крове и пище трём путникам. Уж не знаю сколько дён бродим мы по лесам. Заплутали, из сил выбились, одёжу изодрали по терновникам, да ельникам, – он покосился на меня, – в болотинах тонули, насилу выбрались, – кивок на Кота.
Митрич ещё битых полчаса толкал речь. Мужики уже и косы побросали, и друг на друге повисли, а наш Цицерон всё ораторствовал. Так и вижу: сидят мужички кружочком, ушки растопырили, а Кондратушка им на эти самые ушки лапшу развешивает. Длинную. На просушку, наверное. Я помотала головой, отгоняя непрошеную картинку, и попыталась вникнуть в суть разглагольствований. В общем Митрич представил дело так, что ищем мы могучую ведьму, якобы в этих краях проживающую (тоже мне реликт эндемичный!), так как только она может излечить меня (меня??!!) от пост экзаменационного синдрома, а Костика от плоскостопия. Мы с братом переглянулись и Кот выразительно покрутил пальцем у виска. Аборигены из всей речи поняли только одно: мы с братом ну очень тяжко больные. Пора свечку ставить и за упокой души молиться. Хотя нет, христианство-то на Руси ещё не приняли! Так что обойдёмся по простому – холщовым мешком и добрым словом.
– Не, мил шеловек, нетути у наш ведьмы. Шами маемщи.
Судя по шепелявым звукам, у дяденьки проблемы с зубами. Ну точно! Вперёд вылез щупленький такой мужичок с распухшей до размеров приличного кулака щекой. На этом приветствия и знакомство закончились, нас приняли за своих и поволокли отмываться. Меня в баню отконвоировали две дюжие молодки, а Костика сперва, не мудрствуя лукаво, прополоскали в речке.
Русская баня – это нечто! Тётеньки потрудились на славу, у меня все косточки размякли. Так хорошо мне никогда не было. Я уже не жалела ни о ванне, ни о… Вот только поесть бы! Вся наша банда прохиндеев встретилась за столом в доме у того самого шепелявого страдальца. Меня обрядили по местной моде в какую-то длиннющую рубаху, юбку и ещё чего-то поверх рубахи напялили. Костика тоже не обделили, но его наряд смотрелся более органично: рубашечка красивенькая такая, с вышивкой, штанишки тоже ничего, хоть и с бахромой по низу. Господи! Видела бы меня сейчас Полинка!
