Мы с Виктором переглянулись.
– Конечно, мы этим займемся, – сказала я. – Но не будем упускать из виду то, с чего мы начали. Преступление в Караманском районе заслуживает внимания, но давайте подумаем, как оно может быть связано с событиями последних дней. Не знаю почему, но я чувствую, что выстрел в Лунькова – это эхо того выстрела в лесу. Оба события слишком серьезны и разделены не столь уж большим временным интервалом… И пусть у нас до сих пор нет доказательств, что стреляла именно дочь Горохова, но косвенные улики все-таки намекают на это. А потом, реакция Горохова! Ведь, по сути дела, он даже не возмутился и не был удивлен моим заявлением! Он просто постарался немедленно прекратить неприятный разговор…
– Да-а, улики очень и очень косвенные! – неодобрительно заметил Кряжимский. – И все-таки я склоняюсь к мысли, что студент пострадал из-за своей непорядочности.
– Мы так и будем топтаться на месте, – с досадой сказал вдруг Виктор, – пока не начнем активно искать Лунькова!
– Знаете, что Виктор имеет в виду под активным поиском? – спросила я у Кряжимского.
– Догадываюсь, – ответил Сергей Иванович.
– И что вы на это скажете?
– Я бы посоветовал вам не увлекаться. Есть другой вариант. Может быть, вам, Ольга Юрьевна, стоит повторить визит в мэрию? Продемонстрировать господину Горохову эту запись и намекнуть, что мы собираемся всколыхнуть общественное мнение?
– Видите ли, Сергей Иванович, – вздохнула я. – Я теперь в мэрии персона нон грата. Горохов запретил пускать меня к нему на порог.
– Прекрасно! – спокойно заявил Кряжимский. – Но в отношении меня он такого распоряжения не давал, верно? Значит, этот визит нанесу я. Вы не возражаете?
– В принципе нет, – ответила я. – Но на что вы рассчитываете? Горохов твердокаменная личность. Эта запись не является доказательством, она не сможет его напугать. И почему вы думаете, что, скрывая одно преступление, он признается в другом? Я имею в виду преступление его дочери.
Сергей Иванович пожал плечами.
– Ольга Юрьевна, дорогая! – сказал он мягко. – Я не собираюсь никого пугать. Если вы обратили внимание, в рассказе Артамонова прозвучало некоторое уважение к одному из участников той драмы, а именно к Горохову. У Артамонова даже были сведения, что Горохов не собирается покрывать преступника. По какой-то причине он впоследствии изменил свое намерение. Почему это произошло, мы не знаем. Но я исхожу из мысли, что у Горохова еще сохранилась совесть. Может быть, ему нужен какой-то внешний толчок, чтобы он все-таки прислушался к ее голосу? Мне просто хочется побеседовать с ним по душам, понять, что у этого человека на уме. Если хотите, даже предложить сделку. Ведь материал, который мы можем опубликовать в газете, не обязательно должен иметь обличительную окраску. Свидетель, который нашел в себе мужество сказать правду на суде, заслуживает самых теплых слов, не так ли?
– Вы полагаете, Горохов на это клюнет?
– Надеюсь. Рано или поздно суд состоится. Наверное, приятнее чувствовать себя честным человеком, чем лжесвидетелем, да вдобавок стать сомнительным героем газетных статей! Думаю, для чиновника его ранга это немаловажно.
– А вот я в этом не уверена, – заметила я. – Мне кажется, он будет с вами молчать как партизан, а на суде выгораживать своих приятелей. И плевать ему на общественное мнение!
– По-моему, это невеликодушно, – покачал головой Кряжимский. – Стоит ли заранее подозревать человека в полном отсутствии у него благородных побуждений?
