С порога одной из дверей, как с летка на поиски нектара, выпорхнула похожая на пчелку официантка с талией такой тонкой, как шпильки ее туфелек. Она процокала к нам каблучками по выложенной асфальтной плиткой дорожке и защебетала:
– Мы рады вас приветствовать в нашем заведении. Пройдемте, пожалуйста, я вас провожу в кабинет.
Покачивая бедрами, официантка прошла в ближайший свободный кабинет. Мы – следом.
Помещение было небольшим, уютным. В нем находились два низких кожаных дивана и низкий же стол, на котором стояла ваза с цветами и два комплекта столовых приборов.
Вильнув соблазнительной частью своего тела, официантка исчезла, а мы с Оксаной в ожидании заказа уселись на диваны и разговорились.
Ветровой оказалось двадцать семь лет, хотя, признаться, я думал, она значительно моложе. Во всяком случае, выглядела она юной. Оксана жила вдвоем с мамой у гостиницы «Космос». Окончила институт иностранных языков, но, как принято нынче говорить, временно не работала (раньше бы сказали, тунеядствовала) и работать, кажется, в ближайшее время не собиралась, ибо в этом особой необходимости не было. Мать Оксаны была какой‑то там элитной портнихой, так что семья материально была обеспечена. Не замужем, что не очень‑то отрадно, так как я предпочитаю иметь дело с замужними, которые не имеют на меня виды. Впрочем, чего это я? Я на нее и сам никаких видов пока не имел.
Я тоже рассказал Оксане кое‑какие факты из моей биографии, однако Ветрова ими не удовлетворилась и стала исподволь более подробно расспрашивать меня о моей жизни. Ее интересовало многое, а в частности, моя наследственность. Не было ли у меня в семье душевнобольных, алкоголиков, а также не страдаю ли я сам какими‑либо неизлечимыми недугами и пороками. Некоторые вопросы удивляли меня, но я, по возможности, честно отвечал на них, тем более что скрывать мне особо нечего – в роду идиотов у меня не было, я не алкоголик и здоров как бык.
Наконец официантка принесла заказ. Мы особо не шиковали – заказали бутылку хорошего вина, кое‑какие закуски и шашлыки.
Пришел мой черед задавать именно те вопросы, ради которых я, собственно, и пришел в «Сад желаний» с Оксаной.
– Как ты утром оказалась на Кетчерской? – спросил я, отхлебнув вина.
Оксана пригубила вина и невинно хлопнула глазками.
– Кто, я?
Я отчего‑то разозлился на непонятливость девушки. Хрумкнув листом салата, сдержанно ответил:
– То, что я делал сегодня на Кетчерской, я отлично знаю и буду помнить это утро до конца своих дней. Конечно, я спрашиваю, что делала на улице ты.
Ветрова хихикнула:
– По магазинам прогуливалась.
Мои зубы, стаскивавшие в этот момент с шампура кусочек ароматного мяса, разжались.
– В половине девятого утра?
– А почему бы и нет? – в свою очередь, удивилась Оксана. – У меня подруга в этих краях живет. Я у нее ночевала, а утром, возвращаясь домой, по дороге решила пройтись по магазинам.
– Логично, – я снял зубами с шампура кусочек мяса и заработал челюстями. – А чего ты ко мне под ноги‑то бросилась? Подвиг решила совершить, своим хрупким телом матерого бандита, похитившего художественные ценности, остановить?
Оксана прыснула со смеху и прикрыла ладонями нижнюю часть лица. Надо сказать, Ветрова нарочито смущалась, кокетничала, разыгрывая из себя маленькую девочку, стараясь вести себя соответственно тем годам, на которые выглядела. Но она была далеко не дурочка, я видел ее насквозь, и тем не менее ее кокетство и наигранная непосредственность мне импонировали.
