— Мне то же что и девушке, — говорит он официанту и подмигивает мне: — Давай проверим.
— Вот только потом не жалуйся. Потому что я понятия не имею, что это за… — сощурившись, я по слогам читаю замудренное слово: — Тор-тел-ли-ни.
— Я тоже в их блюдах не разбираюсь. Знаешь же, что я больше по чесночным гренкам.
Придав лицу шокированное выражение, я прикладываю ладонь ко рту:
— После стольких лет?
— Всегда, — весело оскалившись, подыгрывает Роберт.
Сдержать хохот я не в силах. Мы только вошли, а на нас уже из-за соседних столов смотрят как на главных нарушителей спокойствия.
Ну и ладно. Завтра мы отсюда уедем и этих людей я больше не встречу. Зато смех и совместные шутки меня расслабили. Одно дело прийти с Робертом в кино или семейные кафе, а другое — в пафосный ресторан, половина блюд в котором мне не знакомы. Ну и за упоминание гренок — моя отдельная ему благодарность. Понимаю ведь, что наш с ним образ жизни сильно отличается. Он живет в мегаполисе, где возможностей и развлечений в разы больше, и к тому же за последние три года сильно преуспел в бизнесе. Это точно далеко не первый его поход в дорогое заведение с замудренной барной картой, тогда как я в последний раз была в ресторане… Хмм… Примерно год назад с Алексеем.
— Вкусно как, боже… — постанываю я, окунаю вилку в пасту. — Обожаю сыр, особенно когда он вот так тянется. Дома я часто варю макароны и натираю целую гору сверху. В душе я похоже итальянка.
— А я почему-то подумал про мышонка из мультика, который с ума сходил от запаха сыра.
— Что за мультик? — спрашиваю я с набитым ртом.
Роберт ухмыляется.
— Не задавай мне таких вопросов. Чувствую себя старым.
— А-а! Это черно-белый который? — веселюсь я. — На видеокассетах показывали?
— Язва ты, Снежок, — Роберт обвинительно тычет в меня вилкой. — Я тебя всего-то на восемь лет старше.
— Когда мне будет тридцать два, тебе будет целых сорок, — в притворном ужасе говорю я.
— А когда мне будет пятьдесят восемь, тебе будет пятьдесят. Звучит уже не так страшно, да?
— А Полинке будет тридцать, — вдруг осеняет меня. Завороженно уставившись на переносицу Роберта, я залпом осушаю бокал с минералкой. — Офигеть. Я к тому возрасту стану бабушкой. А ты дедом. Даже не верится.
— Конечно не верится. Это же будет через двадцать пять лет, — со смехом успокаивает меня Роберт. — Может быть тебе еще стейк заказать? Эти макароны на «тэ» кажется отлично пошли.
Я быстро щелкаю пальцами по экрану, разворачивая заветное приложение, несколько секунд любуюсь на изображение спящей Полинки и решительно взмахиваю рукой.
— А давай.
21. 21
— В общем, подходим мы к дверям садика, а они закрыты. Я раз дергаю, два дергаю. Думаю, да что за ерунда? Часы проверяю. Нет, нормально все. Без десяти восемь.
— Не к тем дверям подошла? — с улыбкой предполагает Роберт.
Закатив глаза, я тянусь к оливкам.
— Не угадал. Это была суббота. Суббота, Карл! Бедная Поля. Злая мать подняла ее ни свет ни заря, накормила ненавистной овсянкой и потащила в садик.
— А она сказать тебе не могла, да? О том, что суббота?
Родительское дилетантство Роберта меня ничуть не расстраивает, а даже веселит. О таких вещах просто не думаешь, пока самому не придется воспитывать ребенка. К тому же, мне нравится рассказывать ему о нашей дочери.
— Не могла конечно. Ей все-то три с половиной было. Дети в этом возрасте в днях неделях не разбираются.
