– Мы не желали их гибели, – ответила она, – и мы предупреждали их о возможностях перемены погоды.
– Но вы ничего не говорили им о том, что Вселенная безжалостна. А они были слишком молоды, чтобы быть мудрыми.
– А ты?
– Я? Думаю, что могу рассчитывать на себя. Этой планете меня не достать. Вот почему эти люди наняли меня. Мне ведь уже почти сто восемьдесят. Я не хочу умирать и поэтому буду следить за погодой во все глаза, и купаться только в стоячей воде, и ничего не съем, пока не увижу результатов полного химического анализа пищи. Я даже думал насчет метеоритов. Я подписал контракт на пять лет и должен выжить. – Кин кивнула. Его целеустремленность и в нее вселяла уверенность.
Но она знала, что это достанется ему нелегко. Теоретически, чем старше ты становишься, тем больше стараешься поближе пристроиться к генной инженерии, к офисам Компании, где тебе обеспечат гарантированную плату не менее одного Дня за двадцать четыре часа работы. Только Компания расплачивается со своими сотрудниками в Днях и только Компания может их конвертировать. По мнению социологов, Компания владеет всем и вся.
Но те же социологи вывели закон возрастного ослабления. В двадцать лет вы действуете очень осмотрительно, без риска потому, что если вы работаете на Компанию, то у вас впереди столетия. Было бы глупо махнуть на это рукой и неосторожно водить машину или просто так тратить Дни направо и налево.
А в двести лет кому какое дело? Вы везде побывали, все испробовали. Все новое для вас – это хорошо забытое старое, всего лишь поданное под новым соусом. А после трехсот – вы мертвы. Фактически. Как правило, это не самоубийство. Вы начинаете совершать восхождения на все более и более высокие горные пики, или делать все более и более затяжные прыжки, или производить все более и более замысловатые маневры в окрестностях Меркурия и… и результат не заставит себя ждать.
Скука делает вас маньяком. Смерть – это просто природа советует вам немного притормозить.
Вот почему Чанг возглавил отряд колонистов в новый Мир. Терять все равно нечего кроме жизни, уже и без того порядком подпорченной своей бесконечностью.
* * *
– Мы не создаем удобных планет, – сказала Кин. – Вы сами должны взять ее. – Еще один глайдер показался над деревьями и сел на траву.
– Сначала они возненавидят ее, – сказал Чанг. – У них здесь полно всякой всячины: от ковриков под ноги до синтезаторов пищи. Я попросил, чтобы основной модуль управления посадили в милях десяти отсюда. Хорошая прогулка – это то, что нам сейчас необходимо. Заодно узнаем, какие из пауков здесь ядовиты. По мне – так это местечко чересчур попахивает цивилизацией.
– А что ты будешь делать, когда кончатся твои пять лет?
– Ну, не знаю. Может быть, останусь с ними и начну потихоньку превращаться в Великого Старца. Но через пять лет эта планета уж точно будет слишком цивилизованной для меня.
– Учти, Рим не в один день строился.
– Все равно это будет не для меня.
Колонисты, стоя поодаль, молча рассматривали Кин. Теперь для них не будет ни генной инженерии, ни Компании; они все добровольно пошли на это. И никто из них не переживет и ста лет.
Но бессмертие у них все-таки будет. Бессмертие обычных людей. У них будут дети. Даже на Земле сейчас рождается достаточно детей. Их гены выживут, и природа этого Мира поработает над ними. Под влиянием иной Луны и Солнца, через тысячу лет, люди изменятся, станут в чем-то другими, как и следует по Плану.
