– Да мама! Что ты из меня немощь какую-то делаешь? Не нужно котлет. Деньги на бургеры оставь и все.
– Бургеры вредно. Ты к Алене пойдешь когда? Домой заходить будешь за вещами?
– Нет мам, завтра уже приду.
Впереди молодой мужчина заходил в дверь с надписью «служебный выход». Я шмыгнула за ним. Если отругают, скажу, что заблудилась.
– Хорошо поешь у Алены, ходите как два привидения, я пока котлеты пожарю. Давай, чмоки.
– Угу – тихо отозвалась я и положила трубку.
Я оказалась в длиннющем извилистом коридоре, сплошь усеянным дверями складских помещений. Парень уже где-то топал за поворотом. Я тихонько пошла за ним, в надежде выйти на улицу.
Сердце бешено колотилось. Мне казалось, что меня сейчас обязательно схватят за руку и потащат в администрацию ТЦ выяснять, что я тут делала. Может я вор. Стыда не оберешься. Представила взгляд папы через решетку КПЗ, вряд ли он будет как в прошлый раз укоризненным.
Я старалась дышать потише и двигаться максимально бесшумно. От волнения скрутило живот. Вот этого мне еще не хватало. Улица определенно была где-то рядом, судя по звукам, впереди идущий вышел наружу. Я выдохнула и живот громогласно заурчал.
Завернув за поворот, я нашла дверь выхода, рядом с ней был не запертый идеально чистый служебный туалет, и я решила сначала ненадолго воспользоваться им. Ладно, вру, надолго. Как же правильно я сделала, кто бы знал.
Что можно увидеть, когда выходишь из служебного хода на задний двор ТЦ? Мусорные баки. Высокий металлический забор. Пустую парковку. Полное отсутствие людей. Да все что угодно, но, как минимум не то, что в трех метрах стоит Максим Потемкин, лицом ко мне, с тем самым парнем, что выходил передо мной и к ним идет еще один из стоящей позади машины.
– Оп-па – скривился Потемкин – ты за мной следишь?
Задний ход включать было откровенно стыдно, и я вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Дальше все произошло очень быстро. Парень, что шел к ним резко запрыгнул к Максиму на спину и стал душить его чем-то похожим на тонкий ремень помогая рукой. Тот, что стоял с ним рядом прыгнул на меня и тоже вцепился мне в горло.
«Нас же даже никто не спасет» мелькнула последняя мысль и все погасло.
– Коли давай – послышался, как будто издалека, мужской голос – она уже в себя приходит.
– У меня мало осталось, все на этого лося ушло. И то придется его получше связать. Пидор, нос мне сломал. – гнусаво отозвался другой.
– Коли, говорю, он ее знает, нам мокруха ни к чему. Ей много не надо, она килограмм пятьдесят весит, может пятьдесят пять, не то, что этот… – он брезгливо сплюнул – нам его папочка, по любому денег за нее накинет.
– Зная этого гондона, я не уверен, что он и сына выкупит. – послышались звуки набора лекарства в шприц. – Ниче же если я ее одним и тем же шприцом ширну, что и его? Я же иголку спиртом протер.
– Ебать ты конь, – хохотнул второй – еще врач.
Я уже пришла в себя, но глаза открывать боялась, только лежала и слушала. Судя по всему, Потемкину что-то вкололи, а теперь собираются и мне, еще и тем же шприцом!
Я заорала во всю мощь легких и попыталась оттолкнуть сидевшего рядом мужика. Только ничего не вышло, на меня навалился второй и мне в вену ввели какой-то препарат. Посадили в машину на заднее сидение, к спящему Потемкину и я почувствовала, как по руке течет из вены кровь и слипаются глаза. Теоретически можно было бы выскочить, но с моей стороны машина открывалась только снаружи. На переднее сиденье перелезть в голову не пришло. Да и не убежала бы я. Не успела бы.
