Маша подошла к зеркалу и вгляделась в своё отражение: глаза расширены, брови подняты, уголки губ опущены. Взгляд, как у перепуганной кошки. Разве такими бывают светские львицы? Разве таким взглядом они смотрят на мир? Взгляд должен быть прямым и ясным, ум – чистым и бесхитростным. Светская львица смотрит на мир властно, а не так… Маша сделала гримасу. Её движения свободные и вальяжные, а походка раскрепощена. Она продемонстрировала походку. Светской львице не нужно озираться, суетиться и завидовать. У неё всё есть! Она указала на гардероб, но рука повисла в воздухе и упала.
Нет, нельзя в одночасье превратиться в Валерию Фельдман. Маша взглянула на себя в зеркало и, криво усмехнувшись, поняла: всё есть, а жизнь пустая! И всё не то, о чём она мечтала!
На подоконнике угрожающе завибрировал телефон. На экране высветилось лицо опекунши. Маше не хотелось слушать нравоучений и навязчивых призывов к добропорядочности. Она отключила телефон и пошла спать.
В постели долго ворочалась, пока не погрузилась в тревожный муторный сон. Проснулась с головной болью, приняла горячий душ, надела простое платье и села ждать: глаза сверкали решимостью, мысли собраны, мышцы напряжены, готовые дать отпор любому насильнику или нахалу.
И вот он появился. Вошёл босиком, в короткой майке и трусах. Спортивный. Сексуальный. С красиво обозначенной мускулатурой на крупном загорелом теле.
От волнения она забыла заранее приготовленную речь.
Самец только того и ждал: распустил похотливые флюиды и стал крутиться по гостиной. Остановился у стеллажа с пластинками, включил проигрыватель, и чистый музыкальный звук рассеял нервное напряжение.
Маша любила танцевать: страстное танго, воздушный вальс, зажигательный чарльстон – всё у неё получалось легко и изящно.
Самец подхватил её. Она доверилась – в танго женщина всегда доверяет партнёру – и они понеслись в зажигательном ритме. Тра-та-та… Тра-та-та! Поворот и взлёт ноги! Тра-та-та… Поцелуй в шею! Тра-та-та! Пируэт! Приземление… Объятия и поцелуй в губы!
– Ты необыкновенная. Ты лучшая! Волшебная!
Вдруг он тяжело задышал. Она смутилась и, улыбнувшись, открылась перед ним. Поверила! Он повалил её на кровать и принудил к соитию. А дальше было так, как бывает в первом сексе: он пыхтел, она всхлипывала. Ритм движений всё ускорялся… И, наконец, наступил оргазм. Мужской, конечно. До женского дело не дошло.
Потом они лежали на спине, смотрели в потолок, расцвеченный скромным декабрьским солнцем, как вдруг Самец встрепенулся, как будто вспомнил – и всё же вспомнил!
– С добрым утром, любимая!
Маша простила всё и засветилась нежностью. Казалось, ничто не могло испортить утра. Но нет! Нашлось: утро испортил вопрос:
– Откуда у тебя эта родинка? Её вроде раньше не было.
Маша вытаращила глаза и натянула одеяло по горло. Самец, мохнатый от тестостерона, приподнялся на локте и вгляделся в её лицо.
– Откуда родинка?
Маша похлопала ресницами.
– Родинка была.
– Значит, я забыл, – согласился Самец, потому что так ему было проще. – А как тебя мама в детстве называла?
Маша похолодела под одеялом.
– Ты мне говорила, но я забыл: как тебя мама называла в детстве?
Маша подскочила и, не дожидаясь разоблачения, выскочила на кухню.
Зачем эти вопросы? Мамы давно нет. А родинка была всегда! Почему он допрашивал? Подозревал? Конечно, подозревал.
Громыхая посудой, она думала о том, что впредь нужно быть осмотрительнее. Больше молчать. Нельзя себя выдать ни словом, ни жестом, ни привычкой. Но как это сделать, если она совсем не знает человека, за которого себя выдаёт?
