Смешно! Ну куда ей такая свистулька? Даже положить некуда… Разве что в гардероб? Впрочем, неплохая свистулька из дулевского фарфора в чёрно-белых и красных красках. Красивая. Маша отнесла её в спальню и поставила на кварцевый столик. Пусть стоит. Хоть что-нибудь будет родное в этих бездушных выставочных залах.
Она сварила кофе, добавила в него корицу и с чашечкой ароматного напитка зависла в интернете. Так незаметно пролетел день.
А следующим утром опять появился Слава. Он ходил по балкону туда-сюда, заглядывал в окно, дёргал ручку и стучал в стекло: «Открой». Маша не открывала. Она наблюдала, как его лицо искажалось от злости, становясь всё злее и злее… опустила шторы, и картинка исчезла. В душе зашевелилась надежда. И зашептал голос самообмана: «Встретишь другого человека, у вас будут высокие отношения, где нет ревности и доминирования, нет правил и ограничений, где царят мир и любовь».
Мечты манили и усыпляли бдительность. Но Маша понимала, что над отношениями надо трудиться, любовь выращивать, а в счастье саму себя убеждать. Она это понимала умом, но не принимала сердцем, потому что была молода.
В дверь позвонили. Она посмотрела в глазок и, увидев незнакомую женщину, засомневалась: «Открывать дверь или не открывать?»
Решила открыть. Потому что движение всегда предпочтительнее покоя.
Женщина с бледным лицом и пронзительным взглядом знала её имя и, казалось, читала её мысли, проникая вглубь заблудшей души.
– Здравствуй, Маша, – сказала она и всем своим претенциозным видом погасила блеск изысканного интерьера.
– Что вам нужно? – возмутилась девушка.
Женщина не ответила, подошла к роялю и, коснувшись клавиш, пробежалась пальцами по этюду Рахманинова.
– Ты ведь не умеешь играть на рояле, – едко заметила она.
– А зачем мне играть? Мне и с мёртвым роялем хорошо!
Гостья приподняла бровь.
– Мёртвый рояль? Хм, – она провела рукой по крышке. – И хотя он облезлый, щербатый, но живой весь до клавиши «си».
Оторвавшись от рояля, она переключила своё внимание на буфет с дорогими коллекционными винами.
– Совиньон девяносто второго года!
Маша бросилась вперёд и загородила спиной буфет.
– Не трогайте!
– Что ты, деточка, – снисходительно усмехнулась женщина. – Я ничего не трогаю. Только смотрю. Хотя выпить было бы неплохо. Например, за знакомство.
Она взяла бокалы из боросиликатного стекла, но Маша попыталась их вырвать. Одно неловкое движение и… бокалы выскользнули из её рук, упали и вдребезги разбились.
– Ах! Что вы наделали!
– Разве это я наделала? – удивилась гостья.
– Если бы вы не пришли, бокалы бы остались целы.
– Логично, – невозмутимо произнесла женщина.
Она достала другие, точно такие же бокалы и, наливая вино, прокручивала его в бокале, позволяя насытиться кислородом. Пила медленно, давая раскрыться на избалованных рецепторах.
Наблюдая за ней, Маша не скрывала своего изумления. Винные ритуалы были ей непонятны. Она чувствовала себя дворняжкой перед гостьей с утончёнными манерами аристократки.
Гостья сказала, что её зовут Вика. Виктория Викторовна Лебедева. Она живёт в Амстердаме, занимается музыкой и ведёт деятельность музыкального критика. В Москву прилетела недавно. Знакома с Машиным опекуном и готова Маше помочь.
«Ах, вот оно что! Её подослала тётя», – забеспокоилась Маша.
– Значит, тётя знает об этой квартире?
– Нет. Не знает. Тётя думает, что ты живёшь в общежитии.
