Каждый вечер, когда муж Мэгги, Леон, возвращался с работы, вся семья собиралась за большим круглым столом, застланным безупречно чистой скатертью. Столовые приборы сверкали. Ужин был главным событием дня. Все болтали и смеялись, рассказывали новости, обсуждали события дня. Бонни никогда прежде ничего подобного не видела. Поначалу она чувствовала себя неловко. Эта шумная семья ее пугала. Она ела молча. Но со временем и Бонни начала оттаивать. Она стала присоединяться к разговору, хотя ей почти нечего было сказать. Больше всего говорил Леон, он оказался отличным рассказчиком. Бонни нравилось его слушать. Он был настоящим отцом, совершенно не похожим на тех мужчин, которых приводила домой мать. Леон вырос в большой семье с Ямайки и привык к тому, что дома постоянно гостят родственники. Поэтому пребывание Бонни и Люси его не тревожило. Он работал механиком в автобусном парке, чинил и обслуживал муниципальные автобусы. Мэгги была домохозяйкой, но подрабатывала в местном детском саду – управляла кухней и следила за обедами. Лайза очень скоро забыла свою обиду и перестала жаловаться на тесноту и необходимость делить комнату с кем-то. Ей нравилось ухаживать за Люси. А девочка, оказавшись в тепле и сытости, почти не плакала по ночам. Семья тети казалась Бонни идеальной – как те, что в Рождество показывают по телевизору. Она мечтала бы остаться здесь навсегда.
Утром после приезда Бонни Мэгги настояла на том, чтобы показать Люси врачу. Бонни и Люси она зарегистрировала у своего врача, как временных пациентов, проживающих по ее адресу. Доктор проверил сердце, легкие и желудок Люси, задал Бонни массу вопросов – на все она отвечала: «Кажется, да». Врач сказал, что ему нужно свериться с компьютерной системой относительно прививок – если какие-то пропущены, он пришлет им вызов. Рвота и понос, по-видимому, были связаны с гриппом. Поскольку симптомы прошли, то с ребенком все в порядке и больше можно не приходить. Бонни с облегчением вздохнула, узнав, что Люси здорова, но ее беспокоило то, что теперь информация о них есть в компьютерной системе и к ней в любой момент могут прийти.
– Не волнуйся, девочка, – успокоила ее Мэгги. – Патронажные сестры помогают матерям маленьких детей. Тебе не о чем беспокоиться. Все в порядке.
Конечно, Мэгги не знала, в каких ужасных условиях жили Бонни и Люси. Она не знала, что социальные службы уже настороже, что социальная работница приходила в прачечную и обнаружила отсутствие Бонни. Мэгги присматривала за ней, как за дочерью. Она кормила и одевала ее, давала ей карманные деньги, а Бонни помогала ей по дому, как и другие дети. Мэгги научила Бонни готовить, установила для Люси распорядок дня, научила Бонни играть с дочерью, чтобы стимулировать ее развитие – Бонни представления обо всем этом не имела. Мэгги начала правильно приучать Люси к твердой пище – сначала к разнообразным пюре. Бонни с радостью прислушивалась к советам тети, и Мэгги решила, что из нее получится хорошая мать. Она сказала Леону:
– Хоть Бонни и не самая лучшая мать на свете, но она любит своего ребенка и умеет выживать.
В доме Мэгги Бонни увидела, какой должна быть настоящая семья, и многому научилась. Впервые в жизни она почувствовала, что ее любят и ценят, а не просто терпят, как это было в доме матери и в ее отношениях с мужчинами. Осознав глубокую пропасть между своей жизнью и жизнью своих кузенов, Бонни страшно злилась на мать – та не только ей не помогала, но и допускала самое ужасное. Она рассказала об этом Мэгги. Однажды утром, когда дома остались они вдвоем, Бонни спросила разрешения позвонить матери, и Мэгги позволила.
