Ты меня полюбишь? История моей приемной дочери Люси - страница 18

– Не знаем, мам! – крикнул мальчик. – Какая-то женщина!

– Что она продает?

Дети перевели взгляд с Бонни на Люси в корзинке.

– Ребенка! – со смехом прокричал мальчик.

Дети расхохотались, и Бонни впервые за долгое время почувствовала, что улыбается.

– Нет, я не продаю своего ребенка, – с улыбкой сказала она. – Скажите маме, что приехала Бонни.

Детям не пришлось это пересказывать. Бонни увидела, что женщина уже сама спешит к дверям. Она оказалась среднего роста, довольно пухленькая, в черных брюках и яркой блузе.

– Чем могу вам помочь? – сказала она, подходя к двери и глядя на Бонни, ее сумку и ребенка в корзинке. Дети стояли по бокам от матери.

– Вы Мэгги? – спросила Бонни.

Женщина кивнула.

– Ваш адрес дала мне мама. Я Бонни.

На лице женщины отразилось удивление, а потом она поняла, кто перед ней.

– Дочь моей сестры! – воскликнула она. – Господи боже! Что ты здесь делаешь?

Шагнув вперед, она крепко обняла Бонни.

– Ты должна была сказать, что приезжаешь. Я и понятия не имела.

Бонни почувствовала себя неловко. Ей не нравился физический контакт, особенно с незнакомыми людьми. Когда Мэгги ее отпустила и отступила в сторону, Бонни стало легче.

– Как ты смогла дойти по такому холоду, с сумкой и с ребенком? – затараторила Мэгги. Бонни не успела ответить, как ее уже втащили в дом. – Входи же, на улице так холодно. Господи, девочка! Давай я тебе помогу!

Мэгги подняла корзинку с Люси со ступенек и внесла в дом, одновременно заглядывая в лицо девочки. Обычно Бонни никого к дочке не подпускала, но тут она почувствовала, что не имеет ничего против тети Мэгги. Ощущение того, что контроль теперь в руках другого человека, приносило ей облегчение.

– Оставляй здесь сумку и обувь, – сказала Мэгги, указывая на полку под аккуратной вешалкой. – У тебя нет пальто, девочка?

– Нет, – Бонни никак не могла сдержать дрожь.

– Ну входи же, согрейся, – расстроенно произнесла Мэгги.

Под взглядами детей Бонни сняла кроссовки. Она видела, что дети и Мэгги ходят босиком, но, в отличие от Бонни, ноги у них были чистыми.

– Простите, – смущенно пробормотала она. – Пришлось ночевать на улице.

Мэгги печально вздохнула.

– Сюда, – сказала она и повела Бонни в аккуратную гостиную.

Мэгги увидела толстый розоватый ковер, фарфоровые статуэтки на полках, семейные фотографии в рамках. В доме было тепло и уютно. Настоящий дом, какого она никогда не знала.

– Значит, сестра послала тебя ко мне? – спросила Мэгги, ставя корзинку на пол и откидывая одеяльце, чтобы разглядеть Люси. Дети тоже с интересом заглянули в корзинку.

– Вроде того, – ответила Бонни. – Мне некуда было идти, и она предложила поехать к вам.

– Мать не позвала тебя домой?

– Нет.

– Ну хорошо. Давай сначала разберемся с твоей дочкой, а потом уж займемся тобой. Как ее зовут?

– Люси.

– Когда она ела в последний раз?

Мэгги видела, что Люси яростно сосет свой кулачок.

– Около двенадцати. Думаю, она уже проголодалась.

– Конечно! Бедная малютка! Это было шесть часов назад. Ребенок не может столько обходиться без еды. Сколько ей?

– Чуть больше шести месяцев.

– Все хорошо, лапа, – проворковала Мэгги, качая Люси на руках. – Сейчас мы тебя накормим и уложим.

Детям она приказала:

– Поднимитесь наверх и позовите сестру. Скажите Лайзе, что она мне нужна – пусть присмотрит за ужином. И сейчас же, а не тогда, когда ей будет удобно.

Дети бросились исполнять поручение. Бонни поняла, что они привыкли слушаться мать, а Мэгги привыкла, что ее слушаются. И хотя Мэгги говорила жестко, Бонни чувствовала, что она очень заботливый и любящий человек. Она была настолько не похожа на ее мать, что трудно было поверить, что они – сестры.