— Водка есть? — спрашивает сипло, когда я тяну ему обезболивающие таблетки.
— Нет. Я не пью, — бормочу под нос. — Выпейте обезболивающие таблетки.
— А мужик твой? — сощуривает серые ледяные глаза, сканирует взглядом моё лицо. — Тоже не пьёт?
— В моём доме нет спиртного, — с досадой прикусываю губу, поражаясь грубости мужчины. — Выпейте, пожалуйста.
Он не двигается. Тогда я выдавливаю таблетки себе на ладонь и вкладываю их в рот мужчины. А он, будто намеренно, прихватывает подушечки пальцев губами и немного смыкает на них зубы. Меня насквозь прошибает обжигающей лавиной чувств. От кончиков пальцев ног до макушки будто кипятком обливают. И самое пугающее то, что низ живота опаляет огненной волной желания. Я вздрагиваю и торопливо одёргиваю руку. Вижу ухмылку на разбитых губах, на которых от этого движения вновь выступает кровь. Он криво улыбается и, проглотив таблетки, выдыхает:
— Сладкая девочка. Мне нравится.
Я широко распахиваю глаза и задыхаюсь. Мои щёки краснеют.
— В-в-в-ы-ы-ы что такое говорите?
Мужчина только бровью ведёт и ещё шире ухмыляется, демонстрирую ровные белые зубы и сверкнув льдистыми глазами.
Я отворачиваюсь. Беру хирургическую нить и иглу, обрабатываю спиртом. Надеваю перчатки и приступаю к зашиванию раны. Удивляюсь тому, что мужчина не издаёт ни единого звука, стойко терпит. Работая ассистенткой хирурга, я привыкла к тому, что женщины всегда выносят все процедуры более стойко, чем мужчины.
Когда на обе раны накладываю плотную повязку, поднимаю руку и тяну к ссадине на голове.
— Вам бы стоило обратиться к врачу. Я не профессионал.
— Ты сама прекрасно справляешься, девочка, — усмехается криво мужчина побелевшими губами.
Я веду плечом и смотрю на царапину на его лбу. Рассматриваю её, она совсем не глубокая. Видимо, кровь на лице мужчины принадлежит кому-то другому. Закрываю аптечку, поднимаюсь и ухожу в ванную комнату, выбрасываю перчатки и кровавые бинты в мусорное ведро, которое тут же завязываю, чтобы моя дочь не увидела.
Беру таз с водой, полотенце и, встав перед мужчиной на колени, стираю кровь с его лица.
— Всё, я Вам помогла. Уйдите, пожалуйста, — прошу тихо, избегая смотреть на него. — Попросите кого-то другого помочь. Я уверена, что у Вас есть люди, к которым Вы можете обратиться.
— Прогоняешь меня, девочка? — улыбается криво.
Я смотрю в его лицо и отшатываюсь. Страшный пугающий зверь, который может кинуться в любой момент. Я обречённо прикрываю глаза и обессиленно опираюсь спиной на стену позади. Кусаю нижнюю губу и выдыхаю тихо, дрожащим голосом:
— Моя дочь скоро вернётся домой. Я не хочу, чтобы она Вас видела. Она испугается.
— Тогда поедешь со мной, — роняет тяжело, взглядом пригвождая к месту.
Вскидывает руку и, опираясь на вешалку, поднимается. Пошатывается, едва стоит на ногах, но всё же удерживает горизонтальное положение. Мой взгляд против воли скользит по его огромному мощному телу. Я вспыхиваю. Чувствую, как пылают уши и щёки.
— Водить умеешь? — вскидывает смоляную бровь.
— Да. Но я не понимаю, — я хмурюсь.
— Ты поедешь со мной, девочка, — говорит властно, будто я сейчас же кинусь выполнять его приказ. — В мой дом.
— Нет. Я не могу. У меня ночная смена. И мне нужно дочери приготовить ужин. И…
— Надевай пальто. Поехали. Не спорь.
Я закусываю нижнюю губу и беспомощно выдыхаю. Смотрю в ледяные глаза мужчины и понимаю, что я угодила в клетку к тигру. И сбежать у меня не выйдет. Он не отпустит.
