Эта история резко перекликалась с историей жизни Ратмира. Я даже не знала, что думать. Зачем так врать?
- В 11 первое воровство. Я стал частым гостем в детской комнате милиции. Единственный, кто меня искренне любил, воспитательница детского дома, Марина Серафимовна. Она обучала меня школьным наукам, вкладывала в меня душу, а иногда под шумок на выходные забирала к себе домой. Вот там я отъедался. Пирожки, картошка с мясом.
- Влад, Владислав Романович, остановитесь, пожалуйста. Я не хочу этого знать. Я же попросила, давайте оставим все, как есть. Не надо душераздирающих историй. От этого ничего не изменится.
- Дослушай, пожалуйста, - настаивает он, - я рассказываю не для того, чтобы тебя разжалобить. Мне жалость не нужна.
- Я не вижу других мотивов.
- Они есть, послушай.
- Хорошо.
Сказать, что он заинтриговал, не сказать ничего. Конечно, женское любопытство всегда проигрывает.
- Когда я в очередной раз попал в ментовку, Марина Серафимовна помочь не смогла и очень на меня обиделась. Перестала разговаривать, а через 2 дня ее не стало, сердце. Вот тогда я осознал, что остался один. Совсем один. Мне было 12. Меня даже на ее похороны не пустили. Не успел ее оплакать, как за мной пришли и первый раз усыновили.
Мент, который все время меня ловил, решил сделать доброе дело. Я сначала не верил ему, но через полгода успокоился. Даже в школу ходить начал. Стал привыкать к хорошей жизни. К тому, что дома ждут, там есть горячая еда. Он хоть и жил один, но для меня всегда готовил. Старался даже на работе не задерживаться.
А через год, его убили в бандитской перестрелке. Вот так вот. Его квартира досталась его матери, которая меня выкинула на улицу. Ей всегда было плевать на сына, а на меня тем более. А завещание дядя Гриша не оставил.
Она только не учла одного, дядя Гриша, перед смертью попросил своего друга присмотреть за мной, и именно он разыскал меня через два месяца в каком-то подвале и привел в божеский вид. Так как я был усыновлен, то моим опекуном становилась мать дяди Гриши, а я сразу понял, с ней жить не буду. Она больная на голову женщина и лучше улицы, чем с ней.
Грацкий это тоже понял. Поэтому забрал меня к себе.
- Грацкий, это кто? – уточнила я, чтобы не потерять нить рассказа.
- Грацкий Сергей Васильевич – это друг дяди Гриши, очень влиятельный человек с такими возможностями, которые мне в мои 14 показались безумными и страшными. У них был огромный дом, множество охраны и куча собак, бегающих ночами по двору. Я первое время даже нос на улицу не показывал, боялся раздерут в клочья.
Я думал, наконец, мученья закончились. Теперь у меня есть дом, еда, а главное – эти люди богаты. Намечтался так, что падал очень больно. Грацкий жил без жены. Она умерла задолго до моего моего появления и оставила ему крохотную дочь. Которой на тот момент было уже 7 лет.
Поэтому по дому сновало миллион нянь, кухарок и слуг. Девчонка была избалована. Отец ею не занимался, все оставлял на попечение слуг. Но зато в один прекрасный момент увидел во мне перспективу. Не знаю, как и почему, но после принятого решения, он конкретно взялся за меня.
Через год я экстерном сдал все экзамены и перешел в 9 класс. Но год был адский. Репетиторы, учителя, фехтование, рукопашка, бассейн. В 15 я уже прекрасно стрелял из всего существующего оружия. Не беру в расчет тяжелую артиллерию. Только то, что помещалось в руках. Он измучил меня. Если дочь его спокойно жила и в ус не дула, развлекалась с друзами, то я пахал как сволочь и днем, и ночью. У меня было казарменное положение. И никаких друзей. Он приглашал всех имеющихся специалистов. По рукопашке, открытый бой, бой на ножах и самооборона, а в 16 посадил за руль и заставил через страх освоить экстремальное вождение.
