Да, богатые и огромные апартаменты…
Но – нельзя же её взаперти вырастить!
И солнце ей надо – и она его так любит!
Солнце, Небо, цветы, зелёная трава, природа.
И её жизнелюбие, добрая энергия – должны получать выход!..
И где её прятать? Опять – в деревню отослать, в чужую семью…
Ох, ты, Господи…
И князь тяжело вздохнул.
Ладно, время ещё есть… Хотя – и совсем немного времени осталось.
Пора серьёзно – и не просто думать: а уже придумать…
Перед отъездом – вечером накануне – князь выкроил время, совсем немного.
Пообщаться с детьми.
Посадил к себе на колени.
Сын на левом, дочь на правом.
Близнецам уже почти по два года.
Кормилица им давно не нужна, но она так и жила здесь же, в других комнатах поменьше и подальше, неподалёку от княжеских апартаментов, как помощница по хозяйству – вместе с бабушкой-повитухой, которую дети так и звали бабушкой, да со старым воином, княжеским телохранителем, дети звали его дедушкой.
Александр поговорил с близнецами, послушал их, рассказал сказку, рассказал быль, ещё что-то рассказал, важное, интересное и детям поучительное.
Сказка – ложь, да в ней – намёк: и добру молодцу, и красной девице – урок.
Он был морально загружен – из-за серьёзных проблем во внешней политике, из-за сильных и страшных врагов, которые – со всех сторон! – угрожали Родине.
И – даже из-за союзников – кое-кого из своих братьев, правителей соседних княжеств: они тоже – кое-кто из них – порой проблемы подкидывали…
И новая жена… Ох, как не хотело сердце отцовское – оставлять детей одних!
Ох, как жалел он сейчас, что умерла их мать…
Тяжело на сердце у него было… ох, тяжело!..
И дети – они же его дети! и они же его любят! – почувствовали его тревогу.
Конечно, почувствовали.
И – приникли к нему, и – так доверчиво, и – словно желая поддержать!
Отогнать все тревоги от него!!!
Почувствовали…
Сынок обхватил его сильную руку – своей рукой… крепко взялся…
Крепко, тепло, желая успокоить!
А доченька – потянулась к нему, прижалась щекой к могучей отцовской груди.
Своими ручками – обхватила, обвила его крепкий стан, насколько дотянулась…
А потом – чуть отодвинулась – и заглянула снизу в глаза ему…
И – с такой тёплой, доброй, ласковой, сочувствующей улыбкой – смотрела…
С такой улыбкой – нежной!..
И Александр – глядя в ясные светлые любящие глаза – невольно заулыбался.
И – хотя и выезжать надо было утром – рано-рано, ни свет, ни заря…
Но – не мог он оторваться от них.
Сколько-то сидели они так… долго, наверное.
Дети незаметно уснули… так и заснули, не разжимая объятий – даже во сне…
Словно не хотели отпускать его от себя.
Александр осторожно отнёс их в кроватки, уложил… поправил одеяльца…
Ещё полюбовался немного – сыном, дочкой…
Дочка – и во сне – вдруг немножко улыбнулась ему!..
Он вздохнул, еле слышно, просто выдохнул… и на глаза его едва не навернулись слёзы.
Он снова поправил дочке одеяльце – и поймал себя на мысли: если сейчас не уйдёт – то вообще не сможет от них оторваться…
Дочку он назвал как её мать – свою любимую жену.
…Сейчас, в сумерках ноября – мчась на коне по бескрайней русской дороге, разрывая мрак и холод – он снова вспомнил их…
На самом деле, он никогда про них и не забывал!
Всё, что он делал – он делал ради них.
Кого любил больше жизни…
А несколько месяцев назад в ханскую ставку примчался вестник с Родины.
И – сообщил Александру: нету больше дочки. Умерла. Отравили.
И – не смог больше смотреть в глаза князю: погасли они. Сразу.
