– Он не плохой парень…наверное, – говорит, но что-то уверенности я не слышу. – По крайней мере, Яр за них голову оторвёт. Их там вроде четверо или пятеро в компании… Но если говорить не о дружбе, то… – она замолкает.
А это и озвучивать не надо, мы вообще не должны были бы встретиться в этой жизни. Просто по линии судьбы что-то пошло не так, какая-то кочка, которая столкнула нас лбами.
– Я и не хочу, Маш. Меня правда пугает то, что я видела, и он сам, – признаюсь открыто и честно без тени раздражения. – А эта манера самодовольного властителя мира ну просто раздражает.
Нет, всё же доля неприязни пробивается.
– Не иди на встречу, – озвучивает она. – Серьёзно, будешь ещё под дудку плясать?! Они там хоть парни и ого-го, но напыщенные, упёртые, и психованные капец.
Принимает воинственное положение, складывая руки на груди, усмехаюсь, глядя на подругу.
Может быть, она и была такой после знакомства со своим Ярославом, однако слишком быстро начала млеть от одного упоминания о нём.
– Странная ты, Машка, – озвучиваю, усмехаясь. – Это ж и твой парень тоже.
– О, поверь, этот здоровяк может быть крайне несносным, скольких нервов мне стоит его терпеть! – смахивает волосы, театрально закатывая глаза.
Не выдерживаю и смеюсь, а она присоединяется. И только случайно бросив взгляд на время, мы судорожно собираемся, чтобы успеть на следующую пару.
Вечером того же дня, я уже валяюсь дома, пытаясь прочесть конспект, который писала на предыдущей паре по анатомии.
– Уля? – слышу голос мамы.
– Да, я в комнате. – встаю с кровати, открывая дверь.
– Привет, мам, как дела?
Целую её в щеку, а мама в это время устало улыбается.
– Суматошный день. Ты ужинала?
– Да, я тебе там оставила… – кричу, возвращаясь в комнату за телефоном.
– А было интересненькое что-нибудь?
Усаживаюсь на табуретку по-турецки, наблюдая, как мама накладывает себе картошку. Мне всегда интересно послушать про то, кого им привозят в приёмный покой.
– Да так, разбои, пьянь опять какую-то привезли. Песни орал на всё отделение, идиот, – цокает она, а я смеюсь. – У одной, правда, боли в животе, молодая совсем девчушка. Так и не поняли, аппендицит или нет, но под утро было, так что там уж врач разбирается, не наше дело, – рассказывает и садится напротив. – У тебя как дела?
– Да нормально, – естественно, знать ей о том, что тут появился некий преступник, не нужно. – Лёша в кино позвал.
Мама в удивлении вздёргивает бровь. Я ей очень благодарна, что у нас доверительные и даже больше дружеские отношения. Наверное, это потому что мы знаем, что только и есть друг у друга, а портить отношения с единственным близким человеком кажется сущим идиотизмом.
– И что? – играет она бровями в шутке.
– Не знаю, сказала, подумаю.
Она откладывает вилку.
– Что, не хочешь?
И вот как ей объяснить, что я и сама не знаю, почему не отреагировала согласием сразу. Сейчас как-то уже менять решение или звонить самой не хочется. В другой бы день я без зазрения совести ответила «да» и была бы счастлива.
Но сейчас этот татуированный самец даже испортил всё послевкусие, и не только. Будто в принципе завладел слишком большой долей моего внимания.
И почему я постоянно думаю о нём? Это ведь нонсенс.
– Может и схожу, не знаю… – пожимаю плечами, на что мама хмурится.
Она права, я же грезила об этом. Ну как грезила, рассказывала ей, что есть один молодой человек, который симпатизирует мне, и мы общаемся.
