Ты моя откровенность - страница 14

С самого утра прежде, чем отправиться в школу танцев, где я преподаю танцы на пилоне для женщин от сорока лет, я иду в отделение полиции.

Я собираюсь написать заявление о преследовании и угрозах. С этими шутками пора заканчивать тем более, что происходящее шуткой мне уже не кажется. Поход к психотерапевту меня дико разозлил. Я уже второй раз подряд на неделе слышу недоверие: «А ты точно такая какая ты есть? Не лжешь ли ты себе?» – меня аж подкидывает от бешенства на этот идиотский вопрос. Вы все лжецы, не вам меня судить, – хочется мне орать посреди улицы.

Но что меня сильнее всего злит, так это то, что, да, я хочу узнать себя глубже. Хочу узнать, а не лгу ли я сама себе, как все вокруг считают? Нет, этим сомнениям я не дам хода. Поэтому я тут, в отделении полиции.

Пока жду приема, слышу разговор. Говорят о том самом клубе, в котором я вчера кастинг проходила, забыла название, но адрес тот самый.

– Закрыли его, владельцев уже забрали, подозрения на наркотики, торговлю людьми.

– А как так-то?

– Да сдал его некий аноним со всеми потрохами. Такое о них выдал, что просто бери горяченькими. Ну и взяли. Орал, да он, да крутой, да вы попали. Но там уже с концами сядет. Чудеса какие-то.

И правда, чудеса, не то чтобы я радовалась чужим бедам, но в том клубе дерьмом ментальным пахло, так что неудивительно. Странно, что будто бы следом за мной кто шел и решил наказать ублюдков за поднятую руку. Но это бред, конечно.

Меня позвали к участковому.

Немолодой грузный майор полиции смотрит на меня оценивающе и с недоверием. Я старалась одеться так, чтобы выглядеть как можно скромнее – на мне длинное светлое платье с воротником-стоечкой, но кажется это не особо помогло. Он хмыкает и показывает мне на стул рядом со своим рабочим столом.

– Рассказывайте, что у вас случилось? – спрашивает он с таким видом, словно бесконечно устал от всего происходящего.

– Меня преследуют, я получаю угрозы.

– Давайте подробнее: кто, когда, где и какого планы угрозы.

Я подробно рассказываю, что со мной случилось за последние дни, но вижу на его лице только ухмылку, будто он не верит ни единому моему слову. Умолчала я только о подаренном ожерелье. Почему-то мне казалось, что это точно лишнее и скорее выставит меня в неправильном свете.

– Вам нанесли какие-то травмы? Изнасиловали? Он трогал вас или принуждал что-то делать?

– Нет.

– А кем вы трудитесь, Анна.

И здесь я поначалу осекаюсь, но решаю все-таки сказать правду.

– Танцовщица.

– Интересно. Что за танцы, где танцуете?

Я рассказываю ему все как есть, стараясь делать упор на том, что это не стриптиз в прямом понимании. Но он меня уже не слушает и только кривится. Все ему, как мне видится, становится ясно, и картина окончательно складывается.

– Слушайте, ну, а что вы хотели? С вашей-то профессии чему удивляться? Сами идете на такое потом жалуетесь. Может, это один из ваших клиентов.

– У меня нет клиентов, я не оказываю никаких услуг, – отвечаю я ему.

– Да, конечно, – он смотрит на меня с презрением и даже с нескрываемой брезгливостью. – Тем более, если уж на то пошло, состава преступления я не вижу. Травм у вам никаких нет, или может вы хотите пройти экспертизу?

– Нет, – бросаю я и поднимаюсь с места.

– Заявление писать будете?

– Наверное, имеет смысл только когда меня убьют или похитят, к этому вы ведете? С того света, видимо, заявление писать надо, чтобы наверняка.