Я всё ещё копаюсь в
своей тарелке, когда Максим, внезапно
посмотрев на часы, как будто о чем-то
вспоминает — и после этого почти
мгновенно исчезает с кухни.
Спустя десять минут он
появляется в спортивном костюме и
кроссовках. Я хмурюсь, понимая странность
происходящего. Обычно Макс бегает по
вечерам; по утрам очень редко— только
когда вечером накануне была плохая
погода... Но бегать после завтрака — так
себе идея.
— Я скоро вернусь, —
говорит Максим, целуя меня в щеку. Я так
теряюсь от всего происходящего, что
позволяю ему себя поцеловать. — Посуду
сама не мой, поставь всё в посудомойку.
Я киваю, удивленно
смотря ему вслед.
Он на самом деле на
пробежку... или увидеться с дочерью?
Эта мысль преследует
меня. Отравляет.
Но ведь сейчас Анечка
должна быть на даче — не так ли?
Я метаюсь по квартире,
словно муха в закрытой банке — мне
плохо, потому что я ревную Макса к
маленькому невинному ребенку. Я даже
беру телефон, чтобы позвонить ему, но
звонят мне. Не на телефон — в дверь.
Я открываю — и вижу
свою маму.
— Это я попросила
Максима, чтобы он ушел и дал нам выяснить
всё тет-а-тет, — говорит мама, стоя на
пороге. — Диана, ты пустишь меня внутрь?
— Зачем? — спрашиваю
я.
Ещё вчера я сама хотела
увидеться с матерью. Сегодня, сейчас...
сейчас мои мысли заняты другим.
Стоп. Мать же сказала,
что это она попросила Макса уйти из
квартиры.
Я поднимаю взгляд на
свою родительницу.
— Диана, ты два месяца
не отвечаешь на мои звонки, — напоминает
она.
— Я два месяца не слушаю
больше лжи, — ухмыляюсь я. — И это
прекрасно.
— Дочка... — мать тяжело
вздыхает. — Я хочу с тобой поговорить...
— О чем?
— Диана. — Мама
недовольна, что я не покупаюсь на её
протяжное «дочка» и не раскрываю ей
своих объятий. — Ты же понимаешь, что
всё это время я была как между двух
огней.
— В чем проблема была
рассказать мне правду? — спрашиваю я.
— Просто сказать правду — и ничего
больше. Неужели дочь мужа для тебя куда
важнее чем твоя собственная родная
дочь. А, мама?
— Диана... всё немного
сложнее. — Мама умоляюще смотрит на
меня. — Позволить, мне войти и всё
рассказать.
Честно сказать, мне
совсем не хочется, чтобы она заходила
ко мне домой. Я здесь пытаюсь как-то
существовать с мужем изменником; не
хватало мне ещё родной матери, которая
ради собственной выходы скрывала от
меня внебрачного ребенка моего мужа.
Я думала, что наша
встреча состоится где-то на нейтральной
территории. Где-то, откуда я смогу сбежать
в случае, если мне не понравится наш
разговор.
Но мама меня переиграла
— мне приходится посторониться и
пропустить ее внутрь.
Я даже зову мать на
кухню и предлагаю ей чашку чая.
— На кухню? — мама, с
тех пор как вышла замуж за Анатолия
Константиновича, изображает из себя
светскую леди. А светские леди не едят
на кухне, они дают указания прислуге.
… А ведь странно, раньше
меня это почти не раздражало. Да я даже
не замечала этого!
— Диана, только не
говори, что ты забыла все правила
приличия, которым я тебя учила, — говорит
мать. — Гостей принимают в гостиной,
поэтому эта комната так и называется:
гос-ти-ная.
Мама учит меня как
малолетнюю дурочку.
Не могу отказать себе
в удовольствии, и мило отвечаю матери,
что у нас теперь кухня и гостиная — это
одно помещение.
— Но как? — мама
театрально прижимает руки к груди. —
Дочь, расскажи мне всё.
— Все с какого места?
— на всякий случай уточняю я. — Когда
ты уже знала, что Ольга родила ребенка
от моего мужа или ещё до этого... ты чай
пить будешь?
