Я уже хотела тихо развернуться и уйти, чтобы не нарушать его уединения. Но он, словно почувствовав моё присутствие, медленно повернул голову и улыбнулся. Будто знал, что я здесь.
– Доброе утро, Анна.
– Доброе, – ответила я, немного смутившись. – Вы часто тут бываете?
– Когда не спится. Или когда душно. Внутри, – он похлопал ладонью по камню рядом с собой. – Присаживайтесь. Здесь удобно. И не бойтесь – молчать я умею.
Я села. Камень был прохладным, но от его присутствия рядом исходило какое-то спокойное тепло. Мы молчали. Минуту. Две. Слушали, как плещется вода о берег, как где-то в камышах деловито чирикают невидимые птицы, как шелестит ветер в ветвях вербы. Это была не неловкая пауза, а полноценный разговор без слов.
– Я любил сюда приходить, когда с женой ссорились, – вдруг сказал он, не поворачивая головы, продолжая смотреть на реку.
Я чуть напряглась, не зная, как реагировать. Но он продолжил так же спокойно, будто говорил о погоде.
– Она была огонь. Яркая, быстрая, всё в её руках горело. А я – вода. Тихий, медленный. Иногда, когда мы ссорились, вода закипала. Иногда – огонь почти гас. А тут, у реки, всегда всё ровно. Она течёт и течёт, и ей всё равно, что там у тебя внутри.
Я молчала. В такие моменты не хочется говорить банальное «мне жаль». Просто хочется быть рядом и слушать.
Он открутил крышку термоса, налил в неё дымящийся напиток и протянул мне.
– Чай. С мятой. Без заварки, зато честный.
Я взяла металлическую кружку-крышку. Она была горячей. Чай оказался простым и очень вкусным.
– Вы всегда такой? – спросила я, сделав глоток.
– Какой?
– Тихий. Прямой.
Он усмехнулся.
– Когда-то был другим. Шумным, резким. Пытался всем всё доказать. Жизнь пообтесала. Потеря – лучший наждак. Она стирает всё лишнее, наносное.
– Потеря… – эхом повторила я.
– Вы ведь тоже кого-то потеряли? – он посмотрел на меня – внимательно, но без жалости.
Я кивнула.
– Маму. Недавно.
– И мужа? – его вопрос не прозвучал бестактно. Он был простым и естественным.
– Муж ушёл. Сам. Сказал, ему стало тесно со мной.
– А вам?
– Мне… тоже, – это признание вырвалось само собой. – Но я не знала этого тогда. Думала, тесно – только ему.
Он не сказал ничего. Просто смотрел на реку. И я тоже. И было странное ощущение, будто мы держим в ладонях одну и ту же невидимую чашу с нашими потерями. Каждый – со своей стороны.
– Вы много читаете? – спросила я, чтобы сменить тему.
– Очень. Библиотека – мой второй дом. У меня там все книги наперечёт. А вы?
– Я преподавала литературу. Почти двадцать лет. А потом…
– Потом уехали туда, где больше воздуха? – он снова угадал.
Я улыбнулась. Впервые за долгое время – искренне.
– Я просто устала от голосов. От чужих мнений. От вечного «как надо». От того, что всегда нужно быть «нормальной».
– А тут вы кто?
Я задумалась. И правда, кто я здесь? Не учительница, не жена, не дочь, которая должна заботиться.
– Наверное, я только учусь быть собой.
Он кивнул, как будто это был самый очевидный ответ в мире.
– Хорошее место для этого. Тут даже деревья не судят. А люди… Ну, не все шумные. Есть тихие. Я, например.
Мы посидели ещё немного. Чай в кружке закончился. Солнце поднялось выше, и река заблестела.
– Я пойду, – он поднялся. – Пациенты ждут. Кому укол, кому давление померить.
– Спасибо за чай.
– Спасибо за молчание.
Он пошёл вверх по тропинке, не оглядываясь. Я смотрела ему вслед – на его прямую, спокойную спину, на его неторопливые, уверенные шаги. Не влюблённо, не глупо. Просто… с каким-то новым, тихим чувством внутри.
