Маршрут я выбрала в то, что раньше обходила стороной "Салатия". Когда-то, в прошлом, я даже не рассматривала её как точку для обеда. Есть траву? Я что, коза? Это ведь из какого-то мультика было, кажется… Или нет? Неважно.
Вот только теперь, в новых реалиях и без сахара, сигарет и прочих радостей жизни, даже трава вдруг казалась вариантом. Или почти вариантом.
Из моих рассеянных размышлений – я как раз шла вдоль улицы, окидывая взглядом витрины в поисках того самого зала, что мелькал в рекламе, – меня резко выдернуло прикосновение.
Кто-то грубо, но уверенно схватил меня за локоть – за ту самую руку, на сгибе которой висела сумка. В следующее мгновение над самым ухом раздался сиплый голос с неприятным акцентом:
– Красивая, молодая… Позолоти ручку…
Я вздрогнула. Внутренне сжалась. Мысль «Кто это?!» пронеслась в голове стремительно, как ток по оголённому проводу. А вместе с ней – и старая, детская паника. Та самая, что была впитана вместе с родительскими наставлениями из детства: «Не разговаривай с посторонними. Особенно с цыганками.»
Передо мной и правда стояла она – образ, будто сошедший с коллективной страшилки. Лицо смуглое, морщинистое, с тяжёлым макияжем и такой яркой помадой, что её видно было бы даже ночью. Платок на голове – пёстрый, блестящий. Длинная юбка до щиколоток. Толстые золотые кольца в ушах. И рука. Вытянутая вперёд – почти в молитве, почти в требовании. Она держала меня крепко, цепко, прямо за сустав.
Я попыталась выдернуться, но она не отпускала. Паника подкатила к горлу. На секунду мне показалось, что я вот-вот закричу. Прямо на улице. Без стадий и попыток объяснить – просто завоплю, потому что страшно.
Но вдруг что-то изменилось. Её лицо дёрнулось. Глаза сузились. В выражении появилась смесь брезгливости и чего-то… непонятного. Страха? Отвращения? Может, оценила – не та клиентка. Не поддающаяся.
Она резко отдёрнула руку, взмахнула другой в каком-то напыщенном жесте – будто осенила меня воображаемым крестом – и процедила сквозь зубы:
– Уходи, проклятая.
А потом развернулась и ушла. Быстро. Быстрее, чем я видела когда-либо. Её пёстрая юбка мелькала между людьми, словно хвост ящерицы, и она всё оглядывалась – будто я теперь опасна для неё. И всё это время шипела что-то мне вслед – то ли проклятья, то ли просто ругань.
Я осталась стоять на месте, с полуоткрытым ртом. То ли от удивления, то ли от того, что не успела крикнуть "помогите". Да, выглядело это нелепо. Да, прохожие уже начали коситься.
«Ну вот, Аня. Поздравляю. Теперь тебя боятся даже цыганки. Дальше только ведьмы и налоговая.»
Что я чувствовала? Не уверена. Радость? Страх? Смех сквозь слёзы? Всё сразу, в каком-то абсурдном коктейле.
Но есть хотелось всё так же нестерпимо. Пустое тело требовало хоть какого-то топлива, и если я не закину туда что-то срочно, то начну разговаривать с голубями.
Так что я вздохнула, повернулась к ближайшему спуску, где витрины кафешек светились заманчивыми неоновыми надписями, и побрела туда, словно пришибленная. Пусть поиск зала подождёт. Сейчас важнее другое – заесть этот сюр. Срочно. Пока я окончательно не поехала.
Как я вообще дошла до этой самой «Салатии» – это отдельный квест. Честно, почти героический.
Кто, в здравом уме, вообще додумался запихнуть это заведение в самый центр гастрономического разврата? Я шла, словно через минное поле. Слева жареная картошка, хрустящая, золотистая, как на картинке из детства. Справа вареники, приправленные шкварками, пар поднимался, будто в кино про деревню. Чуть дальше – румяная курочка на гриле, сочная, с корочкой, от которой внутренне завыла моя диета. Потом суши – с лососем, угрём, кунжутом. И наконец – венец соблазна: лапша в коробке, такая аппетитная, горячая, с жирным ароматом специй и соуса, от которого у меня мгновенно потекли слюнки. Будь этот запах человеком – я бы, наверное, поцеловала его в щёку.
