— Именно.
13. Глава 13. Мур
Выхватываю из ниши тонкое полотенце. Промакиваю волосы от лишней воды, затем обматываюсь и сглатываю, когда раздается тихий голос Орана:
— Выходи.
Дверь отъезжает.
До конца не могу осознать то, что я посреди космоса в одном шаттле с тремя оборотнями.
Не сбежать.
Выглядываю. С волос капает вода.
Оран сидит голым на койке и буравит меня таким взглядом, будто сейчас кинется на меня и убьет.
— Сними полотенце.
— Пожалуйста… — с трудом выдавливаю я из себя.
Член его вздыблен. Багровая головка, набухшие вены. С угрозой вздрагивает под моим взглядом, и я медленно выдыхаю.
— Я думаю, ты и меня хочешь изучить, — недобро щурится.
— Нет…
По спине прокатывается волна слабости, страха и мурашек.
— Но меня ты иначе изучишь, — Оран с угрозой улыбается. — А теперь сними полотенце. Ты же вроде дошла своим умом, что надо быть хорошей девочкой, верно?
Почему Богар не идет спасать меня? Он должен защитить меня и отстоять.
— Защитить? Отстоять? — Оран вскидывает бровь. — А ты ему кто? Его сука? Нет. Ты собственность Син Вэ. И каждый из нас юридически Син Вэ.
— Это какая-то…
Я не успеваю договорить. Слова застревают в глотку, и я делаю болезненный и хриплый вдох.
— Снимай полотенце, — голос Орана становится тверже.
Непослушными руками стягиваю полотенце и роняю его на пол, и я понимаю, что Орана заводят мои жалкие попытки сопротивляться его воле: глаза темнеют, усмешка на лице играет.
Он тащится от своей власти надо мной. Реально ловит кайф от моего возмущения, которое отзывается в груди частым сердцебиением.
— А теперь на колени.
Я широко распахиваю глаза, но ноги сами подкашиваются от самодовольной улыбки Орана.
— Неплохо, — хмыкает он, когда я опускаюсь на колени.
Волосы липнут к коже. Соски набухают и твердеют от прохладного воздуха, и Оран опускает взгляд:
— У Богара ведь слабость к большой груди, а тут… все скромненько по его стандартам.
Страх бесследно растворяется под гневом. Я в бессилии поскрипываю зубами и поджимаю губы.
Скромненько, значит?
Оран смеется, и меня бесит, что его смех — бархатный с тихой хрипотцой, от которой я покрываюсь мелкими мурашками, будто по спине провели куском мягкого меха.
— И, важное, уточнение, — поднимает взгляд стальных глаз, — и никаких имплантов. Это, по его мнению, подлый обман.
Спазм отпускает мою глотку, и, не подумав, едко спрашиваю:
— А у тебя самого все свое?
И ведь он добивался от меня этой реакции и этого глупого вопроса. Может, он сам вложил его мне в голову?
Он играет со мной, дразнит и провоцирует на бессмысленную агрессию, которую он может пресечь одним взглядом.
— Утоли свое любопытство, Ви, — расставляет ноги шире. — Ползи сюда.
Его член покачивается в правую сторону, а левое яичко чуть ниже правого. По мошонке идет тонкая линия. Шрам?
Ах, все-таки не свое сам отрастил?!
— Видишь, как много у тебя вопросов, Ви, — усмехается Оран. — И нет. Это не шрам. Богара потрогать потрогала, но не рассмотрела как следует, да? И ты очень мало знаешь об анатомии.
Я не спорю. Мне как-то в школе про мужские достоинства не особо рассказывали, и вот так наглядно не показывали.
Щеки горят, а сосками можно, наверное, кого-нибудь проткнуть.
— Ползи ко мне.
Я чувствую, как мой разум мутнеет от тихого приказа Орана. Я встаю на четвереньки и слышу:
— Ползи и в глаза смотри, — улыбается уголками губ .
И я ползу. С красным от стыда лицом и вглядываясь в насмешливые глаза. Возбуждение Орана перекидывается на меня теплой волной. Прокатывает по груди, животу и уходит в лоно, которое набухает под пристальным прищуром.
