Ах да, он и правда вчера что-то такое писал. Вылетело из головы совершенно.
– Надо же, чтобы тебе – и неловко? Это кто к нам прибился?
– Куросэ из класса «Д». Про характер толком ничего сказать не могу, – замялся с ответом Кадзуя.
Когда такое говорит человек, который сразу и ко всем находит подход, значит, и правда кто-то загадочный.
Я пока и собственных одноклассников не всех по именам запомнил, а ребят из других параллелей и подавно не знал.
Остаток дороги прошел как обычно. Кадзуя без умолку трещал, а мой взгляд постоянно возвращался к цифрам над его головой, поэтому я старался смотреть не на него, а в окно, только поддакивал время от времени и что-нибудь вежливо переспрашивал. И вот мы добрались до школы.
Я опять все занятия читал. Начал детектив, по мотивам которого весной собирались выпускать кино, и закончил его к середине третьего урока. Звонок прозвенел еще до того, как у меня в душе окончательно улеглись впечатления. Когда начался четвертый урок, мне еще не хотелось приступать к следующей книжке, поэтому я продолжил смаковать послевкусие.
Да, фильм по такому сюжету очень хочется посмотреть, но я уже не дождусь весны. Собственно, даже зиму не переживу. Пожалуй, обиднее всего именно то, что не посмотрю экранизацию.
Но вот уроки закончились, и мы с Кадзуей отправились в кабинет, выделенный под наш кружок.
Наш школьный комплекс состоял из трех корпусов: главного, северного и южного. Литературный кружок занимал самый дальний кабинет – на третьем этаже южного корпуса. Он не соединялся с главным напрямую, поэтому приходилось тащиться через улицу.
По дороге мы болтали ни о чем. С нашим кабинетом соседствовал фотокружок, а к нему, в свою очередь, примыкала лаборатория оккультных исследований. В коридоре висела такая тишина, что откуда-то издалека даже доносилась гитара – думаю, с репетиции поп-группы.
У нас по центру кабинета стояло шесть парт, а у дальней стены – стеллаж, набитый книгами. Нас никто не ждал. Кадзуя сел за один из столов и вытащил из сумки маленький ноут.
– Будешь писать?
– Ага. Хочу податься на конкурс, а там заявки заканчивают принимать в ноябре.
Я выбрал со стеллажа книгу поинтереснее и устроился за партой по диагонали от друга.
– О чем пишешь?
– Главному герою с суицидальными наклонностями предсказывают, сколько ему осталось жить. Все начинается с того, как он радуется, что теперь не надо самому ничего делать, чтобы умереть, – объяснил Кадзуя, не отрывая взгляда от экрана и не прекращая печатать. Он вздохнул.
– Вот как? И что в итоге?
– Пока не решил.
– В смысле? Разве такие вещи не продумывают до начала работы?
Кадзуя мне сам рассказывал, что сначала надо составить общий сюжет и прописать фабулу. Мол, иначе книга рассыплется.
Почесав в затылке, он ответил:
– Обычно да, но времени мало, так что я решил додумывать на ходу.
– Ого. Запаришься ты с этим.
– И не говори.
Больше он не проронил ни слова и молча печатал дальше. Я принялся за чтение. В кабинете шелестели страницы и стучали клавиши.
Но спустя всего несколько минут приятную тишину прервали. Распахнулась дверь, и на пороге выросла девушка с длинными волосами, такая худая, что внимание невольно притягивали острые коленки, торчавшие из-под клетчатой юбки. Ее глаза тут же впились в меня.
– Извините… У нас тут литературный кружок, – объяснил я девушке, которая не спешила отводить взгляд.
Спустя несколько мгновений она бросила только: «Знаю» – и села на место в углу.
