Ты же выжил, солдат! - страница 4

Балицкий Николай Николаевич родился в 1954 году в городе Старый Крым, проживает в Симферополе.

Прозаик, эссеист, куратор Представительства Интернационального Союза писателей (ИСП) в Республике Крым, заместитель председателя Международного правления ИСП, член Союза писателей Республики Крым.

Пишет с 2014 года на русском и украинском языках.

Наиболее значимые литературные награды. Благодарность от Государственной Думы РФ за участие в литературном процессе России (Москва, 2019 г.). Лауреат медали-премии имени С. Я. Надсона. (Москва, 2017 г.) и медали-премии Велимира Хлебникова (Москва, 2018 г.). Кавалер медали «65 лет со дня основания Интернационального Союза писателей» (Москва, 2019 г.) и др.

В 2021 году планируется выход в свет его романа «Пазлы жизни» в жанрах социальная фантастика, фэнтези, приключения, юмор, сатира.

Почему мой отец не рассказывал эту историю раньше? Не знаю. Но, даже услышав ее, я не сразу понял своих родителей.

В конце шестидесятых мы ехали отдыхать к морю. Мама дремала на нижней полке купейного вагона, отец сидел напротив и листал какой-то журнал. Мне, тогдашнему старшекласснику, нравилось все: и то, что ехать несколько суток, и то, что вагон купейный, и то, что можно валяться на верхней полке, разглядывая степные и лесные пейзажи за окном, которые скоро должны превратиться в горные и морские.

Мы были в пути уже вторые сутки. Ночью к нам в купе на свободную верхнюю полку подсадили парня, который в тот момент еще не проснулся, хотя время уже приближалось к полудню.

Железная дорога проходила мимо Мамаева кургана, на котором заканчивалось возведение одного из самых высоких монументов «Родина-мать зовет!». Памятник еще был в строительных лесах, но богатырский меч-кладенец уже вложен в правую руку Матери и грозно возвышается над курганом.

– Папа, смотри, какое огромное сооружение! – с восторгом воскликнул я.

Отец с войны был глуховат на одно ухо, а второе вообще не слышало, поэтому я, по привычке, старался говорить громче, что явно не понравилось нашему попутчику. Парень что-то буркнул и перевернулся на другой бок.

– Удивительно! Я как раз читал статью о создании Вучетичем этого грандиозного комплекса, – ответил отец. – Это будет невероятный памятник! Представь себе, один только меч длиною в тридцать три метра весит четырнадцать тонн.

Мама пробудилась от наших возгласов и тоже прильнула к окну.

Когда памятник скрылся за поворотом, отец украдкой смахнул слезу. Я соскочил с верхней полки и сел рядом с ним. Отец приобнял меня, и я прижался к его груди. Так мы ехали некоторое время.

– Сынок, поведаю тебе одну историю, которую еще никому не рассказывал, – шепотом проговорил отец, покосившись на верхнюю полку, где лежал попутчик. – В феврале сорок третьего на подступах к Харькову нам было поручено занять новые позиции, как мы потом узнали, для создания плацдарма будущего наступления…

В это время с верхней полки свесились ноги в спортивном трико, и парень ловко спрыгнул на пол.

– Можете не шептаться, я уже не сплю, – недовольно произнес он и, грюкнув дверью, вышел в коридор.

– Тем лучше, – сказал папа и продолжил свой рассказ: – Стоял лютый февральский мороз, снегу намело по колено. Мы выдвигались ночью. Наша рота должна была дойти до линии электропередачи, залечь в открытом поле и окопаться. Я был пулеметчиком. Мой напарник, родом как раз из этих приволжских мест, веселый и добродушный парень, говорит мне: «Вот дотащим пулемет до того столба, я тебе зажигалку подарю!» Была у нас такая традиция: дарить друг другу всякие мелочи перед боем. Мы знали, что с рассветом тут немец пойдет в прорыв…